«Думаю, талант к человеку приходит  

через многообразную работу мыслей,

через его мужество уметь думать и жить»

Митрич

ЛЯМКА СУДЬБЫ

                        Из писем и дневников Юрия Половникова

Осень 1989

У нас уже горы покрываются снегом. А мы всё снимаем и снимаем, делаем, наверное, никому не нужное советское кино.

Объездил всю матушку Сибирь, но здесь красиво, словно в Швейцарии. Иногда даже питаемся. А когда нечем, то нюхаем чистый воздух. А если и нюхать не хочется, то он сам нюхается. Недавно были так далеко в горах, что снова ночевали в юрте у чабанов. Я ходил в дикие пещеры, даже немного заблудился. Расстроился очень, а потом назло всем вышел.

Я уже очень устал. Хочу в Москву. Писем ни от кого не получаю. Живу другим – читаю Бредбери «Вино из одуванчиков», Василия Белова и сказки. Не прочь бы прочесть чьё-нибудь послание, адресованное мне. Но увы…

Живу, как придурок этот, Буратино, которого по своей дурости создал Карло папа недалеко от поля дураков. Здесь, в этой стране дураков, ложусь поздно, вместе с верблюдами и собаками. Встаю вместе с Солнцем и тяну лямку своей судьбы…

… Душа болит ещё и за студию. Скоро у них юбилей. А душа у меня всегда болит, видимо – душевно больной.

***

Осень 1991

В сутках у меня сейчас сорок часов, но и тех не хватает. Скоро сдача чернового материала. Но кое-что ещё даже и не смонтировал. На неделе надо ещё копировать звук. Не делали ещё застолье. Баня классная. Концерт есть. Боль и надежда тоже. Природа сказочная. Если бы ещё режиссёра умнее, то фильму цены бы не было.

Но можно говорить много, а сроки жёсткие. Церемониться никто не будет. Уже запускают на часовую телепередачу. Но это потом. И это о вологодских памятниках культуры. Думаю, что будет интересно.

Живу пока в общаге ВГИКа. Ничего не дают ни в Вологде, ни в Москве. Одна надежда ехать на Запад.

Москва скучная, убогая, сырая и вся заржавела. Цены астрономические. Одно яйцо от курицы на рынке 5 рублей. Мясо 90 рублей, лимон, 1 штука, 25 рублей. Не хочешь? Не наваливают! Это ещё, говорят, начало. Молока не купишь. Маргарина нет. Сегодня не мог купить хлеба, потому что в магазине народу очень много. За каждой ерундой очередь. Будет хуже. Детская одежда дороже взрослой. Маленький костюмчик 250 рублей при зарплате 300 в месяц.

Олег хоть как-то крутится, снимает для западного телевидения, его просят, в день 300 рублей. Но это, говорят, ещё мало, он дёшево снимает. Москва сошла с ума. Хорошо хоть, я чем-то занят. А то бы меня, наверное, уже посадили бы. Никуда не хожу. Даже в театр. Один раз был в кино. В Доме кино один маленький бутербродик 10 рублей. На одном яйце 3 икринки 6 рублей. Вот так и живём.

Завидую тем, кто в деревне. Они на земле живут. А остальные в дерьме. Каждый второй честнее третьего, смотри, чтобы стакан кофе не отобрали. Полно в Москве нищих. Я им ничего не даю. Скоро сам рядом сяду.

Но это не главное. Главное для художника творить.

В Вологде бываю очень мало…

Сейчас, наверное, холодно в деревне-то или ещё нет? Один раз варил грибы, вкусно. И ещё часто вспоминаю деревню, потому как монтирую кино и всё смотрю.

***

Январь1992

В кино ситуация плохая, всё в руках у бизнесменов. Они и крутят ручку. Советские фильмы не идут на экранах, их сразу продают на Запад за бесценок.

С 30 января цены на кинопроизводство выросли в 3-5 раз. Короче, на «Дионисия» на художественный фильм нужно 12 миллионов, и где их взять?

В Москве скоро жить будет негде. Из общаги гонят. Но гостиницу не дадут, нет прописки. Я ездил в Сокол, собрал все справки и письма, подал там заявление о предоставлении мне жилплощади. Они единственное, что сделали, поставили меня на очередь 217 по счёту. А в 1980 году, когда я встал, то был 317 по счёту, на сто человек за одиннадцать лет продвинулся. Но меня предупредили, если не пропишусь где-нибудь в Соколе, то меня снимут с очереди.

Вот так под небом и живу. Никакой радости. Уже мечтаю где-нибудь уединиться и просидеть эти трудные времена.

Написал недавно футурологическое фантастическое либретто «Тут вам не там». Отдал в «Русский Север» Панцыреву. Всем понравилось, напечатают, наверное, в начале февраля. Потом вышлю или привезу.

Ну, вот и всё. Меня никто не понимает, и живу я плохо. Жду и буду ждать хорошей жизни.

***

Лето 1992

Сегодня выходной день. Сижу в Вильнюсе, на Литовской киностудии. Вначале работал сценаристом, по заказу студии «Кинема», это было весной, за короткий срок написал сценарий «Дети». Сейчас фильм запущен Германским телевидением, и делает его режиссёр Шарунас Бартос. Мне же выпала сейчас миссия самая неблагодарная – быть вторым режиссёром. Но это скоро всё кончится, и вновь буду безработным.

Живу мыслями о «Дионисии». Сценария пока ещё нет. Но надежда на запуск есть. Думаю, Запад на это клюнет. Тем более, фрески под защитой Юнеско. Я был там и говорил с ними. Жил, правда, в небольшом городке две недели, а в Париже был только два дня. Почти ничего не успел договориться. Потом уехал, и всё осталось на словах, а не на бумаге.

Эдуардо Пиано это время находился в Японии, но сейчас приехал в Алонгопо на Филиппины. По-моему, он приступает к съёмкам, ему деньги дали из Манильского киноцентра.

Летом я несколько дней был в Вологде и в Москве. Возил «Годовые кольца» на телевидение. Дальнейшую судьбу не знаю.

В Полдарсе не был больше года и сына не видел столько же. Бедный ребёнок.

После нашего фильма делал документальный «Фрески Дионисия». Картина до сих пор не показана по телевидению. С ней я ходил на Российское. Их аргумент очень веский – фильм слишком русский. Дальнейшее не знаю.

Потом на ЦСДФ я делал «Духовные песни тверских крестьян». Фильм идёт под названием «Держите светильник в сердцах». Судьбу фильма тоже не знаю.

Хочу уехать в Сокол в свой уютный рабочий уголок…

***

Заходил Митрич. Поехал домой. Ночь была кошмарная. Больше никогда в жизни не пью.

***

Всё, всё, всё, хватит! Жить буду проще, это тоже великое дело. А быть великим прилипалой к великим людям значит быть униженным. А быть простым более великое, что сейчас есть в жизни вокруг нас.

***

Я устал от эротики, ужасов, крови на экранах. Многие сейчас ищут именно эти темы. Мы с оператором Олегом стремимся на экран перенести русский дух нашего и прошлого времени.

Все считают меня чудаком, что снимаю своё кино о стариках и старухах. Но это картины  также о смысле нашей жизни. Пусть я буду чудак на букву М, но я делаю то, что хочу.

***

Я бываю сказочно богат, но чаще всего сказочно беден. А когда помру, буду сказочно живой.