…Был у меня перед ВГИКом критический момент. Я понимал, что в любительском кино накоплено столько, что хватит на долгую жизнь в кино профессиональном. Устал бороться на одном месте, стал повторяться, а отказаться от кино совсем не было сил. Решил: попробую во ВГИК, не выйдет, переживать не буду. Поступление началось с потери всех документов. Их нашли позже у ректора среди поступивших. И это был добрый знак.

Ребята, поступавшие со мной, большей частью были хорошо начитаны, но не имели никакого жизненного опыта. Пугались, боялись признаться, если что-то было им неизвестно. Я же, если не знал – признавался, я ведь и пришёл, чтобы узнавать, учиться. Хотя долго чувствовал себя среди москвичей чужим. Для себя сразу решил – главное быть самим собой. Всегда, в любых обстоятельствах. «Не умничайте», – часто говорил нам на занятиях наш мастер Виктор Лисакович. То есть, будьте естественны, будьте собой.

***

… Знаешь, не люблю этих разговоров: дают – не дают. Учиться, снимать, становиться профессионалом. Все, что давали, мне было надо. Я ходил на все лекции, знал, что больше не получу нигде. Очень рано понял, что надо просто работать и постоянно себя подгонять. Самому. Даже мастер это делать не будет. Многие не успевают сделать одну съёмочную работу, ты умудряешься и делаешь за год две. Учился принимать критику и справляться с ней.

… Институт открыт с 9 утра до 23-х каждый день. Работай – никто не выгонит. Можно в любой момент уйти, закончить, и в 2, и в 5, смотря зачем ты сюда пришёл. Можно не ходить на лекции, сдавай экзамены сам. Можно просто пребывать годами, и никто не научит. Могут направить, поспорить с тобой, подсказать, но не научить. Хотя прилежание и талант могут и не сочетаться, и художник может сформироваться в атмосфере весёлого ничегонеделания. Я же люблю посидеть в монтажной, поработать с материалом, срастись с ним, и тогда что-то начинает получаться.

***

… Конечно, материальная база очень слаба, и просто чудо, если что-то удастся снять японской камерой. Но ведь когда учились Шукшин, Тарковский, эта самая база была такой же. И потом, на студиях много чего есть, а фильмов приличных часто нет. Я из ничего сделал фильм о нашем популярном кинокомике Григории Милляре, работая допотопным «Конвасом». Думаю, студент должен попробовать всё. А потом, ведь всегда рядом другие мастера – Марлен Хуциев, Квирикадзе, Тодоровский, подходи, спрашивай, учись. Учиться вообще-то не легко, трудно сделать своё кино, сохранить себя, чтобы снимать своё».

***

… Жаль, что невозможно вмешаться в судьбы героинь. У нынешней деревни нет пути, да и деревни-то нет. Она умирает вместе с этими старухами. Вот если бы удалось сохранить их творчество, их песни, сделать народным достоянием…

Там же, под Нюксеницей, встретил ещё одну удивительную старуху. Этой женщине по имени Серафима будет посвящён новый фильм, который представлю на диплом.

Наша Серафима не видела жизни, потеряла мужа и детей. Ждёт смерти. Говорит о жизни как-то отстранённо, будто сама и не живёт уже. Но идёт от неё мощный ток духовной энергии, который даёт силу тем, кто рядом. Она в чём-то счастливее нас – не читает, не пишет, не смотрит телевизор, не слушает радио. Голова её свободна от мусора текущих дней. Оттого не обидеть ей человека, не отозваться ни о ком плохо.

(Из интервью газете «Вологодский комсомолец» от 15.04.1990)