ПРЕСС-КЛУБ
(5 октября, ведущий А. Титов)
«ЧУЖАЯ»
(Фильм представляет режиссер Анатолий Добряков).
Ведущий: Из года в год в фестивальной программе мы видим фильмы об одиноких стариках и старухах. Что заставило вас взяться за эту тему?
Ответ: — В селах сейчас таких бабушек много. Люди лишились уважения к старости. Бабушку эту мы нашли случайно, прочитали о ней в местной газете. О ней захотелось снять. Приезжали мы к ней несколько раз, но она поначалу даже на порог не пускала. Живет на печке вместе с домашними животными (пол у нее земляной). Мы стараемся ее поддержать, помогаем, чем можем.
«НЕУХОДЯЩИЕ НАТУРЫ»
(Фильм представляет режиссер Андрей Ткаченко).
Ведущий: — Видимо, было желание представить дружинниц-старушек в нестандартном ракурсе?
Ответ: — Я не согласен, что рисовал коллективный портрет — бабушки заинтересовали меня как индивидуальности. Фильм получился с юмором, как я и хотел.
«ОЗЕРО В МОРЕ»
(Фильм представляет режиссер Сергей Цеханович).
Отвечает на многочисленные вопросы о том, как снималась картина. Да, конечно, видел параллели между поведением животных и людей, это всегда интересно.
Зал оценивает ленту очень высоко.
«ПОСТОРОННИЕ»
(Фильм представляет режиссер Павел Фаттахутдинов).
В. Лукьянин, литератор: — Этим фильмом режиссер подтвердил высокий класс работы. Главное — удались характеры героев.
Отвечая на вопросы, режиссер рассказывает, что нашел своих персонажей в школе, где ему разрешили походить с кинокамерой. Выстроить историю трех подростков помогла совместная работа со сценаристом Светланой Бобровой.
Зрители отметили актуальность темы именно сейчас, когда в мире обострились межнациональные отношения. Гастарбайтеры прочно устраиваются там, где им лучше, чем дома. Лидирующее место среди героев картины занимает узбек, который собирается получить хорошее образование, успешен в спорте. Русский же сверстник сидит без работы, не учится. Его отец — алкоголик, а у девочки Насти такие плохие отношения со сверстниками, что родители собираются переехать в другой район. Разрушается русская семья, а узбеки процветают. Русским надо задуматься.
«НАДЕЖДА. ВОКРУГ ДА ОКОЛО»
(Фильм представляет режиссер Марина Разбежкина).
Парикмахер Надя Макаревич — психологический феномен. Из разговоров ее с клиентами возникает тема личного счастья женщины. Зрительницы высоко оценивают фильм в содержательном и жанровом отношении. Это нескучное, живое кино.
«ФУТБОЛ ДЛЯ ВЗРОСЛЫХ»
(Фильм представляет режиссер Дмитрий Воробьев).
Рассказывает о том, что друзей оказалось снимать труднее. Особые трудности были с тем, который находится в местах заключения — сниматься он не хотел, но все же его уговорили.
«ВАРЛАМ ШАЛАМОВ. ОПЫТ ЮНОШИ»
(Фильм представляет режиссер Павел Печенкин).
Делать фильм было трудно, архивы раскрыты не все.
Из зала: — Спасибо, что рассказали о Шаламове, о его первой ссылке у нас на Урале. Очень интересны съемки лагерного быта.
«ЗАКОН БЕРНУЛЛИ»
(Фильм представляет режиссер Галина Леонтьева).
Ведущий: — Получилось, что вы участвовали в возрождении отечественного производственного кино.
Режиссер: — Не знаю, что называть производственным кино, но вы меня задели своей репликой. Согласна, что такое кино требует особых усилий и знаний, есть тут своя специфика. Но все эти трудности было интересно преодолевать.
«ТАНКИ.
УРАЛЬСКИЙ ХАРАКТЕР».
(Фильм представляет режиссер Сергей Савушкин).
Из зала: — Радуюсь успеху хорошего познавательного кино.
Автор: — В 90-е годы умерло все в авиации, прекращено производство танков на Уралвагонзаводе. Сейчас ситуация изменилась, так как появился госзаказ на такую продукцию.
Это производство связано со многими замечательными именами, которые не должны быть забыты. Мы сделали два фильма на эту тему.
«ЗА СЧАСТЬЕМ»
(Фильм представляет продюсер Виктор Скубей).
Из зала: — Перед нами поучительная психологическая повесть. Фильм трагичен, потому что материнская тирания приводит к труднейшей ситуации с сыном.
Еще мнение: — Авторам повезло, что нашли такой интересный сюжет. Нас тоже вовлекают в оценку ситуации. Муж и жена могли ехать за счастьем куда угодно, сколько угодно уходить от цивилизации, но они сломали жизнь сына, который не знает жизни и не приспособлен к ней. Что же с ним будет?
«Посторонних» нет?
Фильм «Посторонние» Павла Фаттахутдинова сразу привлек внимание участников фестиваля и публики. Как, впрочем, и большинство его лент.
В «Посторонних», снятых по сценарию Павла Фаттахутдинова и Светланы Бобровой, животрепещущая тема — мигранты из Средней Азии, давно уже чувствующие себя, как дома, на уральской земле. Стоит ли говорить, что проблема стала восприниматься особенно остро сейчас, когда цивилизации Европы грозит новое великое переселение народов, вплоть до уничтожения великой культуры.
Фильм способен вызвать и неприятие из-за расстановки важных акцентов. Выбор героев — троих подростков (двух юношей и девочки) может восприниматься как не во всем убедительным!
Паренек из Екатеринбурга так и не нашел себя — не учится, испытывает трудности с работой. Да и помочь ему некому: отец-алкоголик. Семья девочки ищет возможности поменять район жительства. Пока безуспешно. Обменять квартиру на район Сортировка желающих нет. Процветает только семья мигрантов — заработали просторную квартиру, изобилие на столе. Сын занимается спортом, собирается получить серьезное образование, завести семью.
На самом деле состав мигрантов проблематичен. Они добавляют в жизнь массу острых проблем, включая и криминальных.
Впрочем, могут быть и другие мнения. Выслушать их всегда интересно. У Фаттахутдинова вообще нет «гладких» картин — гладкость ему категорически не присуща.
Павел Фаттхутдинов пришел в кинокомпанию «Снега» уже маститым режиссером. С 1980 года, после окончания Высших режиссерских курсов (мастерская Глеба Панфилова) он работал на Свердловской киностудии и снимал игровое кино: «Один и без оружия» (1983, совместно с В. Хотиненко), телефильм «Летное происшествие (1987), «Шоколадный бунт» (1989). Трудясь с 1997 по 2002 год в Свердловской телерадиокомпании, снял документальные фильмы об искусстве и людях искусства: «Как Коляда пьесу писал» (1998) и «Встреча Пушкина и Гете» (1999).
Дальше в его жизнь прочно вошла кинокомпания «Снега». Созданная в 2004 году, она ориентировалась на производство самых различных фильмов — документальных, научно-популярных, анимационных, игровых. Уже одно это позволило ей привлечь к работе режиссеров-мастеров.
Когда в «Снегах» Павел Фаттахутдинов начал работать как режиссер-документалист, то первая же его картина «Лиза» (2005) обратила на себя внимание новизной темы и остротой проблематики.
19-летняя Лиза молода, жаждет жизни, но ей приходится заботится о двух парализованных стариках и зарабатывать на жизнь. Да и живет Лиза в городке Карабаш, в зоне экологического бедствия. В течение года «Лиза» была удостоена ряда престижных наград: приза Серебряная ладья» фестиваля российского кино «Окно в Европу» (Выборг, 2006), приза за лучший короткометражный фильм Открытого фестиваля документального кино «Россия» (2006), национальной премии «Лавр» за луч
ший короткометражный фильм (Москва, 2006), диплома международного фестиваля «Сталкер» (Москва , 2006), диплома «За бесстрашие перед жизнью» МКФ «Послание к человеку (Санкт- Петербург, 2006)…
Необычен и сюжет фильма Фаттахутдинова «Сестра» (2006). После рождения шестого ребенка отец ушел к другой женщине, и главой семьи стала старшая сестра Наташа (в детстве по недосмотру отца она полностью потеряла зрение). И вновь призы и награды.
Павел Фаттахутдинов много снимает. «Медовый месяц» (2010), «Великие реки Сибири. Ангара» (2010), «Остров Роговка» (2011), «Домострой» (2012), «Тяжелый случай (2013) и другие.
На предыдущем Открытом фестивале документального кино «Россия» Фаттахутдинов показал еще один фильм из цикла «Великие реки Сибири. Бирюса» и был удостоен Главного приза, а чуть позднее — второй премии Губернатора Свердловской области «За выдающиеся достижения в области литературы и искусства» за 2014 год (первую он получил в 2006 году за «Лизу»).
В общем есть чем гордиться и режиссеру и «Снегам».
(Использованы материалы книги доктора культурологии Натальи Кирилловой «Кино Урала: от прошлого к будущему».
Екатеринбург, 2013 год)
Монолог подрастающей гвардии
С чем связан возросший интерес молодого поколения к документальному кино? Какие проблемы возникают перед молодыми режиссерами? Как лучше донести документальное кино до молодежи? Ответить на эти вопросы мы попросили Андрея Шемякина (Москва) — ведущего научного сотрудника НИИ киноискусства (ВГИК им. С.А. Герасимова), автора и ведущего программы «Документальная камера» на телеканале «Культура», председателя отборочной комиссии фестиваля «Россия».
— Вопрос хороший и сложный. Я еще несколько лет назад говорил о том, что пора резко увеличивать на афише пропорции кинодебютов. Но фестиваль традиционный, не скажу традиционалистский, капитально отстаивающий вечные ценности, и у меня находилось мало сторонников. Потому что, мол, дебютанты еще должны подрасти. Сейчас уже мы, мое поколение, переходим из среднего возраста в старший. Те, кто был молодым лет пять-семь назад, — лидеры, и новое, совсем новое поколение, оно уже пришло.
Для меня категория поколения — одна из центральных. Она ведь не возрастная, а связанная со временем. И вот это новое безвременье, это ощущение событий мощных и даже страшных, происходящих как бы в «зазеркалье», — именно то, что сегодня нынешние «молодые» стараются понять и выразить. Оглядываюсь на них и вижу, что их также волнует то, что называется «новая искренность», пути к ней. Если в игровом кино это уже почти пройденный этап, то в документальном он еще не начинался. Мы все еще находимся под мощнейшим воздействием кино Дворцевого, Косаковского, Лозницы, Расторгуева. То есть тех, кто занимался усиленным доказательством того, что документальное кино — это в первую очередь (и в единственную!) — искусство. Реальность к этому не имеет никакого отношения. А если имеет, то только потому, что режиссер так захотел и в том виде, в каком захотел. Но дошло в итоге все до того, что честнее снимать игровое кино. Как некоторые и сделали. Ведь если вы снимаете документальное кино, должно быть сопротивление материала. В работах нынешних «молодых» это вдруг стало опять появляться. Они очень разные, естественно. Но мне кажется, что каждый из них по-своему начинает ощущать личную потребность выразить то, что знают именно они. Это не значит, что другие не знают. Но поиски пути выхода из «зазеркалья», вот эта тенденция присутствует. Не замечать такого нельзя, и я очень рад, что наконец, не прошло и 15 лет, это прозвучало очень сильно. Я очень надеюсь, что жюри сформулирует это как-то в своем решении. Как бы нас не ругали, а нас всегда ругают.
Я уверен, чем дальше, тем процесс будет нарастать. Молодым еще рано размежевываться. Мне кажется это то, что способно скрепить гораздо больше некоторых духовных скреп. Из совокупности личных взглядов на реальность, подобная связь, собственно говоря, и возникает.
— Участь документального кино незавидна. Фильмы показывают на фестивалях, какие-то добираются и до ТВ. До массового зрителя они, как правило, не доходят. Кто в этом виноват, сам зритель, у которого и своих проблем хватает и смотреть на чужие ему не хочется, или же телевидение, сознательно задвигающее журналистику на дальний план в угоду мейнстриму?
— Вы знаете, это очень старая тема. И очень многое изменилось. Не скажу, что к лучшему. Просто изменилось. Уже во всю существуют телевизионные форматы документального кино и фильмы мутируют. Когда-то я бил тревогу, что телевидение начинает влиять на сознание документалистов. Те, кто утверждал суверенность художника, не просто такие упертые эстеты. Нет, за этим стоял очень серьезный вопрос: как этому противостоять? А противостоять было бессмысленно, потому что тут единственная форма проката, если не считать фестивалей. За это время появились каналы, появился 24_DOC. Но тем не менее, до сих пор, скажем так, не сформирован запрос на документально кино, хотя в то же время сформированы разные способы пиара в отношении такого кино. Момент чрезвычайно опасный, когда людям начинают навязывать то, чего они, может быть, и не хотят.
И тут я бы крайне осторожно говорил о зрительских предпочтениях, потому что зрителей по- прежнему не спрашивают. В Екатеринбурге мы видим уникальный случай. Много лет мы эту ситуацию готовили, было на что опереться, и слава Богу зал здесь продолжает быть полным. Сколько бы не происходило всего разного, сколько бы не объявляли фестиваль рассадником ретроградства, можно быть уверенным, что здесь всегда будут молодые, которые всегда будут смотреть. Но утешаться этим не надо. Сегодня у меня нет ощущения, что фильмы, а среди них есть действительно достойные и хорошие работы, являются инструментом исследования жизни. Как это было в конце 80-х — начале 90-х. Скажем, в конце 80-х появлялись фильмы, которые меняли взгляд на ситуацию, причем меняли в сторону не подчинения автору, а соразмышления с автором.
Приведу конкретный пример. В 1988-м году Аркадий Рудерман сделал фильм «Человек на трибуне», где рассказывается история вторжения советских войск в Чехословакию в 1968-м году. Это был параллельный монтаж. Тогда важны были параллели. Сейчас они тоже важны, но сейчас они мифологизированы, а тогда были совершенно прямые, потому что реформы, начавшиеся при Горбачеве, очень сильно напоминали реформы, начавшиеся при Дубчике. С одной стороны Дубчик рассказывает, с другой генерал Трофимов, отвечающий за вторжение. Идет совокупный рассказ. А в конце без всякого предупреждения, никакой третьей линии нет, но по закону восприятия появляется Горбачев на трибуне. И он говорит следующее… То есть он ничего не говорит, но режиссер, благодаря монтажному сопоставлению, продолжает мысль зрителя. Мы смотрим на Горбачева и думаем: «А ты то кто, Дубчек или генерал Трофимов? Ты затеял все это чтобы всех нас спровоцировать и уничтожить или, наоборот, ты действительно реформатор?». Это была глубина абсолютно точная. Сейчас таких фильмов нет. Я никого не упрекаю. Я говорю, что способ выявления скрытых токов времени сегодня от нас скрыт. Это должны быть чрезвычайные усилия художника.
Сегодня очень модно делать так называемое «протестное кино». Не то, чтобы я за кино охранительное. «Протестное кино» – это лэйбл. Снимают какой-нибудь кусок жизни и говорят – «Смотрите, как все плохо, как ужасно». И в ответ тут же – «Да нет, все совсем не так плохо и вообще зря вы ругаете Путина». И все, мысль в этом тупом противостоянии теряется, и вместо того, о чем нам говорит художник, возникает вопрос – «А с кем ты, Вася?». Моя точка зрения именно в этом и заключается. Сейчас, кроме Алены Полуниной, для меня, пожалуй, нет режиссера, который бы промеривал эту глубину. Я говорю не о публицистике, я говорю именно об исследовании жизни, когда мы могли бы узнать время, в котором живем, а не безразмерное безвременье. Мне сегодня интересно не авангардное кино, мне не нужна партийность, мне нужна индивидуальность. Не просто абстрактная непохожесть (мы все не похожи, каждую секунду). Но когда советского человека вытащили из муравейника, есть опасность, что он сформирует новый муравейник. Это вовсе необязательно будет та же самая система. Система реакций – она задана нашими обстоятельствами, и то, что она может быть унаследована, вот самый опасный момент. Потому что ждешь не эволюций, не революций, а внутреннего изменения того, что так туманно называется атмосферой. Прежде всего, я имею ввиду, в творчестве. Очень много лет мы жили как недобитые. И пришла пора менять парадигму от недобитых к выжившим. Мы перешли какой-то очень важный этап. Давайте помиримся с этим нашим тяжелым прошлым. Не будем апологетами, потому что мы будем хвалить то прошлое, ненавидя нынешнее будущее и тех молодых, которые в этом будущем уже живут, потому что это их жизнь, единственная и неповторимая. Но, по крайней мере, срастим времена, свяжем. Такая гамлетовская задача на сегодня стоит. И рецептов нет, потому что они все мифологизированы донельзя. Либо мы безразмерно будем любое прошлое ценить за то, что оно прошлое, либо будем ценить его только за то, что оно наше, либо будем ненавидеть за то, что оно слишком наше, либо за что-нибудь еще и все, мысль глохнет.
— Быть может, здесь стоит подключить СМИ, как это сделали, например, в Германии, где практически каждый номер того же еженедельника Spiegel сопровождается приложением в виде DVD-диска с документальным фильмом? Благодаря этому с документальным кино знакомится не просто огромное количество людей, но еще и создается отличная база для учителей, которой они с удовольствием пользуются на уроках. Применимо ли это у нас?
— Об этом столько времени говорят. Но все идет к тому, что тут будет полное, абсолютное противодействие. Во-первых, потому что возникает угроза пиратства. Но надо не запрещать, а опережать их. Пускай они понимают, что бессмысленно делать то, что они делают. Недавно слышал от одного прокатчика, он разводит руками и говорит: «Понимаешь, тут DVD-продукция, не нужно это никому». Когда слышишь слова «не нужно», сразу становится понятно, что люди просто не хотят работать. Это должны быть совокупные усилия по созданию институций. Продюсеры, прокатчики, то бишь дистрибьюторы, критика, фестивали и т.д.
А тот факт, что теперь еще и прокатные удостоверения ввели, показывает: даже мы сами иногда не владеем своими собственными картинами. То есть мы их можем показывать, но потом срок прокатного удостоверения истекает, и мы не можем себя же размножать, свои же собственные работы. В этом смысле я могу только порадоваться и сказать, какие молодцы немцы. Но нам до них, как до Луны. И чем дальше, тем хуже. Но если будет активнейший общественный запрос на это дело, если будут разные формы, фестивали, критика, издания по документальному кино, то какой-то шанс все же есть. Но этим надо заниматься.
У нас, например, единственная программа документального кино. А таких программ должно быть много. Слава Богу, появился канал 24_DOC. Таких каналов должно быть много. И ни одной газеты, ни одного журнала! Порталы – да. Но это виртуальное пространство, оно лишь дает иллюзию, что, мол, все есть, товарищи, вы только читайте… Должна быть соединительная ткань. И тогда все становится на свои места. Но, повторю, до этого очень далеко. И чем дальше, тем хуже. Просто потому, что опускаются руки, а у молодых людей тем более — все сложнее стало получить деньги, давит, не скажу что моральная цензура или политическая, но идеологическая, когда человека подталкивают под какой-нибудь формат.
Но есть и еще огромные проблемы. Чтобы вы знали, что я существую, чтобы я знал, что вы существуете и если у меня возникнут какие-нибудь проблемы серьезные, скажем, в Гильдии документалистов, я мог бы вам позвонить и сказать: «Дорогой мой, срочно берите у меня интервью». И чтобы ваш главный не спрашивал: «А почему это вдруг, ни с того ни с сего, раз нет информационного повода?». Так было в конце 80-х — начале 90-х. Поэтому все всех знали.
Интервью взял Дмитрий Фетисов.
«Я людям говорю: «Привет!»
Дарья Федяева – режиссер фильма «Потерянная земля», студентка Омского госуниверситета.
— Как пришло к тебе сознание того, что «да, это мое, я хочу делать документальное кино»?
— Мне это, прежде всего, интересно. Причем интересно не только создавать самой, но и смотреть, что сняли другие.
Я с детства очень любила общаться с людьми. У меня тогда была даже такая «игра». Мы жили в общежитии, и я как-то раз решила обойти все комнаты и узнать, кто, где живет и чем занимается. Я стучалась и говорила: «Привет, я — Даша и я к вам в гости». Меня пускали, и я задавала вопросы. Наверное, с этого началось.
— С какими проблемами столкнулась во время съемок?
— Фильм мы снимали на Чукотке. Довольно тяжело было накопить денег на поездку. Но справились сами. Очень помогли знакомые, девочка, с которой вместе снимали. Она родом как раз оттуда. Я бы даже не сказала, что были проблемы, скорее препятствия, которые нужно было преодолеть.
— Что для тебя документальное кино?
— Иногда говорят, что в нем должны подниматься, как в журналистике, социальные темы. Мне кажется, документальное кино разное и преследует разные цели.
Продюсер фильма «Грумант. Остров коммунизма» сказал, что мы пишем летопись. С момента съемок фильма «Потерянная земля» я не придерживаюсь такой позиции. Когда мы приехали на Чукотку и я попыталась найти архивные видеокадры того поселка, когда в нем еще все было хорошо, была жизнь, оказалось, что их просто нет. Единственное, нашли – несколько фотографий… Но почему так? Ведь там жило столько людей, работало столько шахт. Теперь это потерянный город .
Мне кажется, вот мы гордимся тем, что у нас огромная страна, но не умеем ею владеть. Я не люблю лжи. Не надо кичиться тем, что у нас много ресурсов и продавать их за гроши за границу. Это страшно. Давайте говорить: мы слабые, и нам нужны деньги. Давайте говорить правду. Я старалась это показать в фильме.
У меня даже появилась мысль вернуться туда в том случае, если эту землю арендуют иностранцы. Возможно, они восстановят поселок, и было бы интересно снять его в каком-то живом виде. Так что да, скорее всего это летопись.
— На твой взгляд, какое документальное кино сегодня важнее для зрителя: то, что посвящено «рядовым героям» или каким-то конкретным проблемам?
— Это выбор каждого режиссера. И в центре фильма должен быть герой. Вопрос в том, что ты выводишь на первый план. В «Потерянной земле» на фоне трагедии двух людей разворачивается трагедия целой страны.
— С чем, на твой взгляд, связан возросший интерес к фестивалю со стороны молодежи?
— Возможно, с тем, что много молодежи и среди участников фестиваля. Молодые хотят посмотреть, о чем говорят их сверстники. Ведь даже подача материала у них другая.
Но пока я не вижу, что массы интересуются документальным кино. Мне кажется, в большинстве своем, те, кто приходит в зал, это все же публика интеллигентная, много ребят с журфака.
То, что мы показываем фильмы только на фестивалях, в какой-то степени расслабляет. Ведь тебя смотрят люди, которые в принципе уже готовы смотреть тебя. Если фильмы выкладывать куда- то в интернет, то посыплются комментарии — «Тут ты не прав». И это хорошо как непосредственное взаимодействие с массовым зрителем. Люди будут смотреть, и ты будешь получать обратную связь. Гораздо большую, чем на фестивалях.
Д. Фетисов
Илья плюс Маша
— Как вы узнали о фестивале? Что привело сюда?
И. — Маша напомнила сегодня. Ну а так — интернет. Я подписан на различные группы. От них приходят приглашения. Так и узнали.
— Почему решили посвятить субботний вечер фильмам документальным, а не игровым?
И: — Всегда интересно узнать что-то новое, услышать размышления других людей и тем самым что- то открыть для себя. Документальное кино – это отдельный жанр, который стоит того, чтобы ему уделяли время.
М: — Мне нравится документальное кино как жанр. И фестивали я тоже очень люблю.
— Какую роль играет документальное кино сегодня в обществе?
И: — В плане образовательном документальное кино безмерно важно. Давайте будем честны, в XXI веке люди меньше читают, а фильм — очень хороший способ донести до большинства какую- то информацию, обернуть идею в понятную для многих форму. Важно, что это происходит в ключе бесплатных фестивалей, куда может влиться молодежь, за которой в принципе будущее этой страны.
М: — Сегодня мы сталкиваемся с миллионами разнообразных источников информации и не всегда можно разобрать где правда, а где немного приврали. В фильмах есть эта ясность.
— Как донести документальное кино до молодежи?
И: — Такое кино практически не показывают по телевизору, и это проблема нашего телевидения. Хорошо, что есть фестивали. Они в тренде сегодня у молодежи, которой хочется как-то самостоятельно образовываться. Пусть это простой и традиционный способ, но сегодня он интересен молодежи.
М: — Главный плюс фестиваля в том, что он бесплатный. Каждый может прийти, посмотреть. Я сама работала волонтером в Доме кино на одном из фестивалей и мне очень понравилась там атмосфера, когда ты приходишь в кино и буквально «живешь» там с утра и до вечера.
И: — Для популяризации документального кино сегодня стоит использовать в первую очередь социальные сети. Сейчас большая часть людей получает информацию именно оттуда.
Д. Фетисов
Мы в соц. сетях