ПРЕСС-КЛУБ

(5 октября, ведущий А. Титов)

«ЧУЖАЯ»

(Фильм представляет режиссер Анатолий Добряков).

Ведущий: Из года в год в фестивальной про­грамме мы видим фильмы об одиноких стариках и старухах. Что заставило вас взяться за эту тему?

Ответ: — В селах сейчас таких бабушек много. Люди лишились уважения к старости. Бабушку эту мы нашли случайно, прочитали о ней в местной газете. О ней захотелось снять. Приезжали мы к ней несколько раз, но она поначалу даже на порог не пускала. Живет на печке вместе с домашними животными (пол у нее земляной). Мы стараемся ее поддержать, помогаем, чем можем.

«НЕУХОДЯЩИЕ НАТУРЫ»

(Фильм представляет режиссер Андрей Ткаченко).

Ведущий: — Видимо, было желание предста­вить дружинниц-старушек в нестандартном ракур­се?

Ответ: — Я не согласен, что рисовал коллектив­ный портрет — бабушки заинтересовали меня как индивидуальности. Фильм получился с юмором, как я и хотел.

«ОЗЕРО В МОРЕ»

(Фильм представляет режиссер Сергей Цеханович).

Отвечает на многочисленные вопросы о том, как снималась картина. Да, конечно, видел параллели между поведением животных и людей, это всегда интересно.

Зал оценивает ленту очень высоко.

«ПОСТОРОННИЕ»

(Фильм представляет режиссер Павел Фаттахутдинов).

В. Лукьянин, литератор: — Этим фильмом ре­жиссер подтвердил высокий класс работы. Главное — удались характеры героев.

Отвечая на вопросы, режиссер рассказывает, что нашел своих персонажей в школе, где ему разре­шили походить с кинокамерой. Выстроить историю трех подростков помогла совместная работа со сце­наристом Светланой Бобровой.

Зрители отметили актуальность темы именно сейчас, когда в мире обострились межнациональ­ные отношения. Гастарбайтеры прочно устраива­ются там, где им лучше, чем дома. Лидирующее место среди героев картины занимает узбек, ко­торый собирается получить хорошее образование, успешен в спорте. Русский же сверстник сидит без работы, не учится. Его отец — алкоголик, а у де­вочки Насти такие плохие отношения со сверстни­ками, что родители собираются переехать в другой район. Разрушается русская семья, а узбеки про­цветают. Русским надо задуматься.

«НАДЕЖДА. ВОКРУГ ДА ОКОЛО»

(Фильм представляет режиссер Марина Разбежкина).

Парикмахер Надя Макаревич — психологиче­ский феномен. Из разговоров ее с клиентами воз­никает тема личного счастья женщины. Зрительни­цы высоко оценивают фильм в содержательном и жанровом отношении. Это нескучное, живое кино.

«ФУТБОЛ ДЛЯ ВЗРОСЛЫХ»

(Фильм представляет режиссер Дмитрий Воробьев).

Рассказывает о том, что друзей оказалось сни­мать труднее. Особые трудности были с тем, кото­рый находится в местах заключения — сниматься он не хотел, но все же его уговорили.

«ВАРЛАМ ШАЛАМОВ. ОПЫТ ЮНОШИ»

(Фильм представляет режиссер Павел Печенкин).

Делать фильм было трудно, архивы раскрыты не все.

Из зала: — Спасибо, что рассказали о Шаламо­ве, о его первой ссылке у нас на Урале. Очень инте­ресны съемки лагерного быта.

«ЗАКОН БЕРНУЛЛИ»

(Фильм представляет режиссер Галина Леонтьева).

Ведущий: — Получилось, что вы участвовали в возрождении отечественного производственного кино.

Режиссер: — Не знаю, что называть производ­ственным кино, но вы меня задели своей репликой. Согласна, что такое кино требует особых усилий и знаний, есть тут своя специфика. Но все эти труд­ности было интересно преодолевать.

«ТАНКИ.

УРАЛЬСКИЙ ХАРАКТЕР».

(Фильм представляет режиссер Сергей Савушкин).

Из зала: — Радуюсь успеху хорошего познава­тельного кино.

Автор: — В 90-е годы умерло все в авиации, прекращено производство танков на Уралвагонза­воде. Сейчас ситуация изменилась, так как появил­ся госзаказ на такую продукцию.

Это производство связано со многими замеча­тельными именами, которые не должны быть забы­ты. Мы сделали два фильма на эту тему.

«ЗА СЧАСТЬЕМ»

(Фильм представляет продюсер Виктор Скубей).

Из зала: — Перед нами поучительная психоло­гическая повесть. Фильм трагичен, потому что ма­теринская тирания приводит к труднейшей ситуа­ции с сыном.

Еще мнение: — Авторам повезло, что нашли та­кой интересный сюжет. Нас тоже вовлекают в оцен­ку ситуации. Муж и жена могли ехать за счастьем куда угодно, сколько угодно уходить от цивилиза­ции, но они сломали жизнь сына, который не знает жизни и не приспособлен к ней. Что же с ним бу­дет?

«Посторонних» нет?

Фильм «Посторонние» Павла Фаттахутдино­ва сразу привлек внимание участников фестиваля и публики. Как, впрочем, и большинство его лент.

В «Посторонних», снятых по сценарию Павла Фаттахутдинова и Светланы Бобровой, животре­пещущая тема — мигранты из Средней Азии, дав­но уже чувствующие себя, как дома, на уральской земле. Стоит ли говорить, что проблема стала вос­приниматься особенно остро сейчас, когда цивили­зации Европы грозит новое великое переселение народов, вплоть до уничтожения великой культуры.

Фильм способен вызвать и неприятие из-за рас­становки важных акцентов. Выбор героев — троих подростков (двух юношей и девочки) может вос­приниматься как не во всем убедительным!

Паренек из Екатеринбурга так и не нашел себя — не учится, испытывает трудности с работой. Да и помочь ему некому: отец-алкоголик. Семья девоч­ки ищет возможности поменять район жительства. Пока безуспешно. Обменять квартиру на район Со­ртировка желающих нет. Процветает только семья мигрантов — заработали просторную квартиру, изобилие на столе. Сын занимается спортом, со­бирается получить серьезное образование, завести семью.

На самом деле состав мигрантов проблематичен. Они добавляют в жизнь массу острых проблем, включая и криминальных.

Впрочем, могут быть и другие мнения. Выслу­шать их всегда интересно. У Фаттахутдинова во­обще нет «гладких» картин — гладкость ему кате­горически не присуща.

Павел Фаттхутдинов пришел в кинокомпанию «Снега» уже маститым режиссером. С 1980 года, после окончания Высших режиссерских кур­сов (мастерская Глеба Панфилова) он работал на Свердловской киностудии и снимал игровое кино: «Один и без оружия» (1983, совместно с В. Хоти­ненко), телефильм «Летное происшествие (1987), «Шоколадный бунт» (1989). Трудясь с 1997 по 2002 год в Свердловской телерадиокомпании, снял доку­ментальные фильмы об искусстве и людях искус­ства: «Как Коляда пьесу писал» (1998) и «Встреча Пушкина и Гете» (1999).

Дальше в его жизнь прочно вошла кинокомпания «Снега». Созданная в 2004 году, она ориентирова­лась на производство самых различных фильмов — документальных, научно-популярных, анимацион­ных, игровых. Уже одно это позволило ей привлечь к работе режиссеров-мастеров.

Когда в «Снегах» Павел Фаттахутдинов начал работать как режиссер-документалист, то первая же его картина «Лиза» (2005) обратила на себя вни­мание новизной темы и остротой проблематики.

19-летняя Лиза молода, жаждет жизни, но ей приходится заботится о двух парализованных ста­риках и зарабатывать на жизнь. Да и живет Лиза в городке Карабаш, в зоне экологического бедствия. В течение года «Лиза» была удостоена ряда пре­стижных наград: приза Серебряная ладья» фести­валя российского кино «Окно в Европу» (Выборг, 2006), приза за лучший короткометражный фильм Открытого фестиваля документального кино «Рос­сия» (2006), национальной премии «Лавр» за луч­

ший короткометражный фильм (Москва, 2006), диплома международного фестиваля «Сталкер» (Москва , 2006), диплома «За бесстрашие перед жизнью» МКФ «Послание к человеку (Санкт- Петербург, 2006)…

Необычен и сюжет фильма Фаттахутдинова «Сестра» (2006). После рождения шестого ребенка отец ушел к другой женщине, и главой семьи стала старшая сестра Наташа (в детстве по недосмотру отца она полностью потеряла зрение). И вновь при­зы и награды.

Павел Фаттахутдинов много снимает. «Медо­вый месяц» (2010), «Великие реки Сибири. Анга­ра» (2010), «Остров Роговка» (2011), «Домострой» (2012), «Тяжелый случай (2013) и другие.

На предыдущем Открытом фестивале докумен­тального кино «Россия» Фаттахутдинов показал еще один фильм из цикла «Великие реки Сибири. Бирюса» и был удостоен Главного приза, а чуть позднее — второй премии Губернатора Свердлов­ской области «За выдающиеся достижения в обла­сти литературы и искусства» за 2014 год (первую он получил в 2006 году за «Лизу»).

В общем есть чем гордиться и режиссеру и «Снегам».

(Использованы материалы книги доктора культурологии Натальи Кирилловой «Кино Урала: от прошлого к будущему».

Екатеринбург, 2013 год)

Монолог подрастающей гвардии

С чем связан возросший интерес молодого по­коления к документальному кино? Какие пробле­мы возникают перед молодыми режиссерами? Как лучше донести документальное кино до моло­дежи? Ответить на эти вопросы мы попросили Андрея Шемякина (Москва) — ведущего научного сотрудника НИИ киноискусства (ВГИК им. С.А. Герасимова), автора и ведущего программы «До­кументальная камера» на телеканале «Культура», председателя отборочной комиссии фестиваля «Россия».

— Вопрос хороший и сложный. Я еще несколько лет назад говорил о том, что пора резко увеличивать на афише пропорции кинодебютов. Но фестиваль традиционный, не скажу традиционалистский, ка­питально отстаивающий вечные ценности, и у меня находилось мало сторонников. Потому что, мол, дебютанты еще должны подрасти. Сейчас уже мы, мое поколение, переходим из среднего возраста в старший. Те, кто был молодым лет пять-семь на­зад, — лидеры, и новое, совсем новое поколение, оно уже пришло.

Для меня категория поколения — одна из цен­тральных. Она ведь не возрастная, а связанная со временем. И вот это новое безвременье, это ощу­щение событий мощных и даже страшных, проис­ходящих как бы в «зазеркалье», — именно то, что сегодня нынешние «молодые» стараются понять и выразить. Оглядываюсь на них и вижу, что их также волнует то, что называется «новая искренность», пути к ней. Если в игровом кино это уже почти пройденный этап, то в документальном он еще не начинался. Мы все еще находимся под мощнейшим воздействием кино Дворцевого, Косаковского, Лоз­ницы, Расторгуева. То есть тех, кто занимался уси­ленным доказательством того, что документальное кино — это в первую очередь (и в единственную!) — искусство. Реальность к этому не имеет никако­го отношения. А если имеет, то только потому, что режиссер так захотел и в том виде, в каком захотел. Но дошло в итоге все до того, что честнее снимать игровое кино. Как некоторые и сделали. Ведь если вы снимаете документальное кино, должно быть сопротивление материала. В работах нынешних «молодых» это вдруг стало опять появляться. Они очень разные, естественно. Но мне кажется, что каждый из них по-своему начинает ощущать лич­ную потребность выразить то, что знают именно они. Это не значит, что другие не знают. Но пои­ски пути выхода из «зазеркалья», вот эта тенденция присутствует. Не замечать такого нельзя, и я очень рад, что наконец, не прошло и 15 лет, это прозвуча­ло очень сильно. Я очень надеюсь, что жюри сфор­мулирует это как-то в своем решении. Как бы нас не ругали, а нас всегда ругают.

Я уверен, чем дальше, тем процесс будет нарас­тать. Молодым еще рано размежевываться. Мне кажется это то, что способно скрепить гораздо больше некоторых духовных скреп. Из совокуп­ности личных взглядов на реальность, подобная связь, собственно говоря, и возникает.

— Участь документального кино незавидна. Фильмы показывают на фестивалях, какие-то добираются и до ТВ. До массового зрителя они, как правило, не доходят. Кто в этом виноват, сам зритель, у которого и своих проблем хватает и смотреть на чужие ему не хочется, или же теле­видение, сознательно задвигающее журналисти­ку на дальний план в угоду мейнстриму?

— Вы знаете, это очень старая тема. И очень мно­гое изменилось. Не скажу, что к лучшему. Просто изменилось. Уже во всю существуют телевизион­ные форматы документального кино и фильмы му­тируют. Когда-то я бил тревогу, что телевидение начинает влиять на сознание документалистов. Те, кто утверждал суверенность художника, не просто такие упертые эстеты. Нет, за этим стоял очень серьезный вопрос: как этому противостоять? А противостоять было бессмысленно, потому что тут единственная форма проката, если не считать фе­стивалей. За это время появились каналы, появился 24_DOC. Но тем не менее, до сих пор, скажем так, не сформирован запрос на документально кино, хотя в то же время сформированы разные способы пиара в отношении такого кино. Момент чрезвы­чайно опасный, когда людям начинают навязывать то, чего они, может быть, и не хотят.

И тут я бы крайне осторожно говорил о зри­тельских предпочтениях, потому что зрителей по- прежнему не спрашивают. В Екатеринбурге мы видим уникальный случай. Много лет мы эту ситу­ацию готовили, было на что опереться, и слава Богу зал здесь продолжает быть полным. Сколько бы не происходило всего разного, сколько бы не объявля­ли фестиваль рассадником ретроградства, можно быть уверенным, что здесь всегда будут молодые, которые всегда будут смотреть. Но утешаться этим не надо. Сегодня у меня нет ощущения, что филь­мы, а среди них есть действительно достойные и хорошие работы, являются инструментом исследо­вания жизни. Как это было в конце 80-х — начале 90-х. Скажем, в конце 80-х появлялись фильмы, ко­торые меняли взгляд на ситуацию, причем меняли в сторону не подчинения автору, а соразмышления с автором.

Приведу конкретный пример. В 1988-м году Ар­кадий Рудерман сделал фильм «Человек на трибу­не», где рассказывается история вторжения совет­ских войск в Чехословакию в 1968-м году. Это был параллельный монтаж. Тогда важны были паралле­ли. Сейчас они тоже важны, но сейчас они мифо­логизированы, а тогда были совершенно прямые, потому что реформы, начавшиеся при Горбачеве, очень сильно напоминали реформы, начавшиеся при Дубчике. С одной стороны Дубчик рассказы­вает, с другой генерал Трофимов, отвечающий за вторжение. Идет совокупный рассказ. А в конце без всякого предупреждения, никакой третьей ли­нии нет, но по закону восприятия появляется Горба­чев на трибуне. И он говорит следующее… То есть он ничего не говорит, но режиссер, благодаря мон­тажному сопоставлению, продолжает мысль зрите­ля. Мы смотрим на Горбачева и думаем: «А ты то кто, Дубчек или генерал Трофимов? Ты затеял все это чтобы всех нас спровоцировать и уничтожить или, наоборот, ты действительно реформатор?». Это была глубина абсолютно точная. Сейчас таких фильмов нет. Я никого не упрекаю. Я говорю, что способ выявления скрытых токов времени сегодня от нас скрыт. Это должны быть чрезвычайные уси­лия художника.

Сегодня очень модно делать так называемое «протестное кино». Не то, чтобы я за кино охра­нительное. «Протестное кино» – это лэйбл. Сни­мают какой-нибудь кусок жизни и говорят – «Смо­трите, как все плохо, как ужасно». И в ответ тут же – «Да нет, все совсем не так плохо и вообще зря вы ругаете Путина». И все, мысль в этом тупом противостоянии теряется, и вместо того, о чем нам говорит художник, возникает вопрос – «А с кем ты, Вася?». Моя точка зрения именно в этом и за­ключается. Сейчас, кроме Алены Полуниной, для меня, пожалуй, нет режиссера, который бы проме­ривал эту глубину. Я говорю не о публицистике, я говорю именно об исследовании жизни, когда мы могли бы узнать время, в котором живем, а не без­размерное безвременье. Мне сегодня интересно не авангардное кино, мне не нужна партийность, мне нужна индивидуальность. Не просто абстрактная непохожесть (мы все не похожи, каждую секунду). Но когда советского человека вытащили из мура­вейника, есть опасность, что он сформирует новый муравейник. Это вовсе необязательно будет та же самая система. Система реакций – она задана на­шими обстоятельствами, и то, что она может быть унаследована, вот самый опасный момент. Потому что ждешь не эволюций, не революций, а внутрен­него изменения того, что так туманно называется атмосферой. Прежде всего, я имею ввиду, в твор­честве. Очень много лет мы жили как недобитые. И пришла пора менять парадигму от недобитых к выжившим. Мы перешли какой-то очень важный этап. Давайте помиримся с этим нашим тяжелым прошлым. Не будем апологетами, потому что мы будем хвалить то прошлое, ненавидя нынешнее бу­дущее и тех молодых, которые в этом будущем уже живут, потому что это их жизнь, единственная и не­повторимая. Но, по крайней мере, срастим времена, свяжем. Такая гамлетовская задача на сегодня стоит. И рецептов нет, потому что они все мифологизиро­ваны донельзя. Либо мы безразмерно будем любое прошлое ценить за то, что оно прошлое, либо будем ценить его только за то, что оно наше, либо будем ненавидеть за то, что оно слишком наше, либо за что-нибудь еще и все, мысль глохнет.

— Быть может, здесь стоит подключить СМИ, как это сделали, например, в Германии, где практически каждый номер того же еженедель­ника Spiegel сопровождается приложением в виде DVD-диска с документальным фильмом? Благодаря этому с документальным кино знако­мится не просто огромное количество людей, но еще и создается отличная база для учителей, ко­торой они с удовольствием пользуются на уро­ках. Применимо ли это у нас?

— Об этом столько времени говорят. Но все идет к тому, что тут будет полное, абсолютное противо­действие. Во-первых, потому что возникает угроза пиратства. Но надо не запрещать, а опережать их. Пускай они понимают, что бессмысленно делать то, что они делают. Недавно слышал от одного про­катчика, он разводит руками и говорит: «Понима­ешь, тут DVD-продукция, не нужно это никому». Когда слышишь слова «не нужно», сразу стано­вится понятно, что люди просто не хотят работать. Это должны быть совокупные усилия по созданию институций. Продюсеры, прокатчики, то бишь дис­трибьюторы, критика, фестивали и т.д.

А тот факт, что теперь еще и прокатные удосто­верения ввели, показывает: даже мы сами иногда не владеем своими собственными картинами. То есть мы их можем показывать, но потом срок прокатно­го удостоверения истекает, и мы не можем себя же размножать, свои же собственные работы. В этом смысле я могу только порадоваться и сказать, какие молодцы немцы. Но нам до них, как до Луны. И чем дальше, тем хуже. Но если будет активнейший общественный запрос на это дело, если будут раз­ные формы, фестивали, критика, издания по доку­ментальному кино, то какой-то шанс все же есть. Но этим надо заниматься.

У нас, например, единственная программа доку­ментального кино. А таких программ должно быть много. Слава Богу, появился канал 24_DOC. Таких каналов должно быть много. И ни одной газеты, ни одного журнала! Порталы – да. Но это виртуальное пространство, оно лишь дает иллюзию, что, мол, все есть, товарищи, вы только читайте… Должна быть соединительная ткань. И тогда все становится на свои места. Но, повторю, до этого очень далеко. И чем дальше, тем хуже. Просто потому, что опу­скаются руки, а у молодых людей тем более — все сложнее стало получить деньги, давит, не скажу что моральная цензура или политическая, но иде­ологическая, когда человека подталкивают под ка­кой-нибудь формат.

Но есть и еще огромные проблемы. Чтобы вы знали, что я существую, чтобы я знал, что вы су­ществуете и если у меня возникнут какие-нибудь проблемы серьезные, скажем, в Гильдии докумен­талистов, я мог бы вам позвонить и сказать: «Доро­гой мой, срочно берите у меня интервью». И чтобы ваш главный не спрашивал: «А почему это вдруг, ни с того ни с сего, раз нет информационного пово­да?». Так было в конце 80-х — начале 90-х. Поэтому все всех знали.

Интервью взял Дмитрий Фетисов.

«Я людям говорю: «Привет!»

Дарья Федяева – режиссер фильма «Потерян­ная земля», студентка Омского госуниверситета.

— Как пришло к тебе сознание того, что «да, это мое, я хочу делать документальное кино»?

— Мне это, прежде всего, интересно. Причем ин­тересно не только создавать самой, но и смотреть, что сняли другие.

Я с детства очень любила общаться с людьми. У меня тогда была даже такая «игра». Мы жили в общежитии, и я как-то раз решила обойти все ком­наты и узнать, кто, где живет и чем занимается. Я стучалась и говорила: «Привет, я — Даша и я к вам в гости». Меня пускали, и я задавала вопросы. На­верное, с этого началось.

— С какими проблемами столкнулась во вре­мя съемок?

— Фильм мы снимали на Чукотке. Довольно тя­жело было накопить денег на поездку. Но справи­лись сами. Очень помогли знакомые, девочка, с ко­торой вместе снимали. Она родом как раз оттуда. Я бы даже не сказала, что были проблемы, скорее препятствия, которые нужно было преодолеть.

— Что для тебя документальное кино?

— Иногда говорят, что в нем должны поднимать­ся, как в журналистике, социальные темы. Мне ка­жется, документальное кино разное и преследует разные цели.

Продюсер фильма «Грумант. Остров коммуниз­ма» сказал, что мы пишем летопись. С момента съемок фильма «Потерянная земля» я не придер­живаюсь такой позиции. Когда мы приехали на Чу­котку и я попыталась найти архивные видеокадры того поселка, когда в нем еще все было хорошо, была жизнь, оказалось, что их просто нет. Един­ственное, нашли – несколько фотографий… Но по­чему так? Ведь там жило столько людей, работало столько шахт. Теперь это потерянный город .

Мне кажется, вот мы гордимся тем, что у нас огромная страна, но не умеем ею владеть. Я не лю­блю лжи. Не надо кичиться тем, что у нас много ресурсов и продавать их за гроши за границу. Это страшно. Давайте говорить: мы слабые, и нам нуж­ны деньги. Давайте говорить правду. Я старалась это показать в фильме.

У меня даже появилась мысль вернуться туда в том случае, если эту землю арендуют иностранцы. Возможно, они восстановят поселок, и было бы ин­тересно снять его в каком-то живом виде. Так что да, скорее всего это летопись.

— На твой взгляд, какое документальное кино сегодня важнее для зрителя: то, что посвящено «рядовым героям» или каким-то конкретным проблемам?

— Это выбор каждого режиссера. И в центре фильма должен быть герой. Вопрос в том, что ты выводишь на первый план. В «Потерянной земле» на фоне трагедии двух людей разворачивается тра­гедия целой страны.

— С чем, на твой взгляд, связан возросший ин­терес к фестивалю со стороны молодежи?

— Возможно, с тем, что много молодежи и среди участников фестиваля. Молодые хотят посмотреть, о чем говорят их сверстники. Ведь даже подача ма­териала у них другая.

Но пока я не вижу, что массы интересуются до­кументальным кино. Мне кажется, в большинстве своем, те, кто приходит в зал, это все же публика интеллигентная, много ребят с журфака.

То, что мы показываем фильмы только на фе­стивалях, в какой-то степени расслабляет. Ведь тебя смотрят люди, которые в принципе уже гото­вы смотреть тебя. Если фильмы выкладывать куда- то в интернет, то посыплются комментарии — «Тут ты не прав». И это хорошо как непосредственное взаимодействие с массовым зрителем. Люди будут смотреть, и ты будешь получать обратную связь. Гораздо большую, чем на фестивалях.

Д. Фетисов

Илья плюс Маша

— Как вы узнали о фестивале? Что привело сюда?

И. — Маша напомнила сегодня. Ну а так — интер­нет. Я подписан на различные группы. От них при­ходят приглашения. Так и узнали.

— Почему решили посвятить субботний вечер фильмам документальным, а не игровым?

И: — Всегда интересно узнать что-то новое, услы­шать размышления других людей и тем самым что- то открыть для себя. Документальное кино – это отдельный жанр, который стоит того, чтобы ему уделяли время.

М: — Мне нравится документальное кино как жанр. И фестивали я тоже очень люблю.

— Какую роль играет документальное кино се­годня в обществе?

И: — В плане образовательном документальное кино безмерно важно. Давайте будем честны, в XXI веке люди меньше читают, а фильм — очень хороший способ донести до большинства какую- то информацию, обернуть идею в понятную для многих форму. Важно, что это происходит в ключе бесплатных фестивалей, куда может влиться моло­дежь, за которой в принципе будущее этой страны.

М: — Сегодня мы сталкиваемся с миллионами разнообразных источников информации и не всег­да можно разобрать где правда, а где немного при­врали. В фильмах есть эта ясность.

— Как донести документальное кино до моло­дежи?

И: — Такое кино практически не показывают по телевизору, и это проблема нашего телевиде­ния. Хорошо, что есть фестивали. Они в тренде сегодня у молодежи, которой хочется как-то само­стоятельно образовываться. Пусть это простой и традиционный способ, но сегодня он интересен молодежи.

М: — Главный плюс фестиваля в том, что он бес­платный. Каждый может прийти, посмотреть. Я сама работала волонтером в Доме кино на одном из фестивалей и мне очень понравилась там атмос­фера, когда ты приходишь в кино и буквально «жи­вешь» там с утра и до вечера.

И: — Для популяризации документального кино сегодня стоит использовать в первую очередь соци­альные сети. Сейчас большая часть людей получа­ет информацию именно оттуда.

Д. Фетисов