Где та калитка?

ГДЕ ТА КАЛИТКА?

Думаю, талант к человеку приходит

через многообразную работу мыслей,

через его мужество уметь думать и жить.

Митрич

Моя творческая практика на Восточно-Сибирской студии кинохроники началась с 8 августа. Студия эта имеет трёхэтажное здание, в котором есть всё необходимое для создания документального чёрно-белого кино. Цветной материал обрабатывается в Ленинграде на «Леннаучфильме». В Иркутской студии есть операторский, проявочный, мультипликационный, монтажный цеха, редакция для творческих работников студии. Также имеются мастерские для мелкого ремонта киноаппаратуры.

В первый же день меня поставили на зарплату 100 рублей. Из них я должен буду платить за гостиницу и за питание. Я буду не прав, если скрою ещё суточные размером в 50 копеек, а также квартирные по 10 копеек в сутки, которые выплатят мне в институте. И это притом, что, простите, общественный туалет в Иркутске стоит 15 копеек!

В первые дни моей работы редакция поручила мне собрать киножурнал «Восточная Сибирь» № 26, на что был отведён месяц. Через три дня я сдал весь монтажный вариант, в который входили два сюжета. Ещё через два дня весь собранный фильм озвучил. Редакция и главный редактор Владимир Ефимович Березин не были готовы к моей быстрой работе. И остальное время пришлось гулять по студии.

Забегу вперёд. К съёмкам фильма я приступил 19 октября. Все дни до этого мне пришлось убеждать редакцию и редактора в том, что необходимо познакомиться с оператором и с героем фильма Мунзуком. Сценарий о Мунзуке мне не понравился, и я просил съездить в город Кызыл, чтобы найти новую тему. На то, чтобы получить согласие, ушло много дней…

Поселили меня в Иркутске на первом этаже общежития учебно-производственного комбината. Маленькая комнатка, на окне – металлическая решётка. Туалет и ванная – на третьем этаже. Все сорок дней, которые я там жил, мне не меняли бельё, также не меняли перегоревшую лампочку.

Гостей в мою комнату не пускали, это считалось нарушением правопорядка советского общежития. И приводить мне тоже никого не разрешалось. Вахтёр и комендант матерными словами ругались на жильцов общежития. За дверями, на которых было написано «изолятор», я и жил. Ночами читал книги  Харпер Ли, Бредбери. Вечера проходили холодно и скучно.

***

Из записной книжки. 15 сентября.

Ходил босиком по траве, ходил много. Удивительно!

Жду, когда дадут снимать кино. Несколько раз просился в Кызыл для поиска темы и написания сценария. Хожу по студии впустую, никому не нужный. Звонил оператору, познакомился. Шамиль Седен-оол, он родственник Мунзука. Он тоже отказывается снимать его. Обещал скоро приехать.

Но приехал только 25 сентября.

Из общежития пришлось уйти. Жить там больше невыносимо!

Уехали на выбор натуры в Кызыл.

Оператор оказался не очень разговорчивым. За весь день сказал только одну фразу: «Я хитрый дедушка Шамо». То ли это шутка, то ли он действительно такой. Его последняя съёмочная работа – фильм «Зона затопления».

Шамиль поселил меня к своей матери – Мариам Рамазановой, народной артистке Тувинской АССР. И я очень благодарен судьбе, что она свела меня с таким светлым человеком. Днём мы много ездили по Туве. А вечерами подолгу сидели за чашкой чая и просто разговаривали. Она полюбила меня, как сына. И когда я уезжал из Кызыла, посвятила мне стихотворение.

Сценарий написался быстро, надо ехать в Иркутск для запуска фильма.

1 октября.

Ночь работал. Не спалось. В соседней комнате крепко спала Мариам Рамазановна. Читал её сказку «Кусь-Кежик». Очень понравилось. А сценарий мой получился не очень хороший. Но работать будет интересно.

В Иркутске  начались проблемы с жильём. В гостинице мест нет. Тороплюсь вернуться в Кызыл на съёмки.

Выдали 2,5 тысячи метров цветной плёнки ЛН-9, 600 метров ДС. Очень удивился, что ни чувствительности, ни градиента на плёнку ЛН-9 нет.

Редакция успокоила, что, пока мы снимаем на ДС, в Ленинграде сделают пробы.

Синхронную камеру также не дали. Обещали дать, как только отремонтируют в Свердловске. На студии две кинокамеры, и обе неисправны.

18 октября.

Выехали в Кызыл.

В съёмочную группу входили:

1.Режиссёр Половников Юрий.

2.Научный консультант и переводчик с тувинского Бичелдей Кадрол.

3.Директор фильма Юлькевич Юлия.

4.Звукооператор Шевченко Анатолий.

5.Кинооператор Шамиль Седен-оол.

6.Ассистент оператора Овсянников Сергей.

Все мы были подчинены одной идее – снять фильм «Исповедь старого Ламы».

19 октября.

Поехали в горы. Нужен был кадр «Ниша с Ламой». Не доехали, паром через Енисей не работал, утонул до нас. Хотели ехать обратно в Кызыл, чтобы отправиться другой дорогой. Отговорили люди, сказали, что не доедем, погибнем в горах.

Поехали в Чаадан к озеру, где затоплена ниша Будды. Вода очень сильно прибыла, и ниша оказалась под водой. Сняли 15 метров около затопленной ниши.

20 октября.

Сняли сцену с шаманом и бубном. Шамана сыграл замечательный актёр Тувы Тавакай. 30 метров. Кадр понравился.

21 октября.

Шамиль устроил скандал из-за того, что я не даю покупать водку. Буду держаться до конца. Даже если он откажется снимать. (Справка о питании прилагается).

22 октября.

День прошёл зря, пустой, не суматошный. Таких дней не хочу. Был у Кадрола, читал ему сценарий. Ехать в деревню к Ламе без камеры нет смысла. Ждём и параметры плёнки ЛН-9. Их тоже пока нет.

23 октября.

Нашли для съёмки две старые лодки. Одну из них надо взорвать на середине озера Чаадан. Договорился со взрывниками. Они согласны. (Документ прилагается).

24 октября.

Чувствую себя неуютно. В голове только фильм. Почти ничего не читаю.

25 октября.

Мариам Рамазановна написала:

«Мой молодой друг, прошу тебя, душу свою не терзай. Я чувствую твою творческую доброту, её ты будешь щедро отдавать людям. Здоровья тебе. А всё остальное у тебя есть. Бабушка Мариам».

26 октября.

Выехали рано утром в Элик-Хем. Дорогой немного заблудились. Пришлось в посёлке взять проводника. В Элик-Хеме взяли второго проводника, Сюрумажека, ему 62 года.

Спустило в горах колесо. Заменили. Доехали до речки. Дальше шли пешком.

Ламы в нише не оказалось. Искали долго другого. Снимали священную книгу в том месте, где она должна быть. Красота неописуемая.

Очень расстроились – на обратном пути разбили машину. Кое-как доехали до первой стоянки. Ночуем у председателя. Никогда в жизни не видел столько тараканов!

27 октября.

Долго ремонтировали машину. Отправились в обратный путь. На Енисее уговорил катеристов отправить нас и машину на барже. Ехать стало проще. По дороге сняли святую гору Хайракан для спецвыпуска «Петроглифы».

Приехав в Кызыл, обсудили дальнейшие планы. Кинокамеры синхронной до сих пор нет. И параметров ЛН-9 тоже нет. Для себя решил, что эти дни будут у меня днями приключений.

28 октября.

Погода была холодной. В горах выпал снег. В обкомовской гостинице, где живёт наш директор, тепло и уютно.

На душе нехорошо. Дело идёт медленно. На студии в Иркутске относятся к нам несерьёзно. Наверное, день прошёл даром.

Закат был очень красивый. Сняли.

29 октября.

Никакой помощи от студии нет, ни камеры, ни данных плёнок. Снимать не на что и нечем.

Бедная душа, всё жмётся, да так больно, что спасу нет. Наверное, страх внутри. Может, ещё крылья не окрепли. Ближе к Солнцу хочется быть. Озяб я. Хочу, чтобы в  жизни теплее было. Может, народ стал злее? Страшно за злость стало.

Где оно, равновесие? Где добро и зло? Где та калитка, чтобы войти в неё и не мучиться, не терзаться?

На себя бы всё взял.

Один раз живём. Т а м  всё одно будет. Т а м   не будем кино снимать. А жаль!  Там  будем жить смертью. Она и будет единственным развлечением в пустоте, в том пока не понятном нам измерении.

И это тоже великое счастье, что ты есть.

30 октября.

Из Иркутска позвонили, что плёнка ЛН-9, которую нам дали, бракованная. Не понимаю, на что будем снимать! Меня уже ничто не удивляет. Просто обидно. Занимаюсь пустой работой.

Шамиль начал пить. Сегодня он звонил, чтобы  выслали синхронную камеру. Ему сказали, что она снова сломалась и её снова надо везти ремонтировать.

31 октября.

Шамиль сильно запил. За день не сделал ничего.

1 ноября.

Готовлюсь снять кадр «Взрыв лодки на озере». Всё готово.

2 ноября.

Шамиль много пьёт. Из Иркутска уже ничего не жду.

3 ноября.

Ездили на озеро. В кадре должна была взорваться лодка. Всё было готово. Лодка на месте, взрывники на месте. Но везде лежал снег, берег весь был во льду. Снимать оказалось нельзя.

Понимал – с таким трудом всё организовано, что отказаться трудно. Понимал, что кадр в фильм в таком виде не войдёт, он просто не смонтируется.

Все молча ругали меня. Когда приехали в Кызыл, написали акт по картине.

4 ноября.

На душе плохо. Пришла телеграмма со студии: «Ваш фильм снят с производства». Я не понимаю, зачем им нужен был весь этот спектакль.

Сегодня давал интервью по телевидению. Показал фильм «Чик-трак».

5 ноября.

Рано выехали в Чаадан. Дорога уже совсем плохая. В горах снег, ехать трудно. Всё время в напряжении.

Сегодня впервые отметили командировочные удостоверения. Были у нашего героя Ламы Шимбая-оола. Очень был нам рад. Посёлок увидели другим, совсем не таким интересным, как в первый раз.

Так же трудно было ехать обратно.

***

Летал в Ленинград на «Леннаучфильм». Делал картину «А жизнь короткая такая…» Это чуть сокращённая моя курсовая работа «Не в поле ветер». Работать нравилось. Жил хорошо. На студии сидел целыми днями. Сдал фильм в Госкино. Всем понравилось. Картина выйдет на экран 1989-м годом.

1 декабря приехал в Иркутск для продолжения практики. Места в гостинице не нашёл, никуда не пустили. Ночевал в аэропорту. На другой день тоже. Давно уже не спал. Что-то всё мучало. Если б было что выпить, выпил бы. За всех  выпил бы, кому сейчас плохо. Расстроился из-за неснятого фильма. Дума думается.

Потом стал жить на студии вместе с вахтёром. Решил не приступать к работе, пока не дадут гостиницу. И денег тоже нет. Обещали устроить на следующий день. Не устроили. Ещё через день – тоже. Чертовски устал. Хотелось под душ и отдохнуть.

Утром написал заявление об уходе. Все ругали, но ругали так просто. Они хорошо понимали, что нет монтажных столов и монтажёров, чтобы я мог хотя бы смонтировать «Петроглифы».

Только потом понял, что я уже и не числился на студии. Мне надо было снова писать заявление о приёме на работу. И заключить договор на спецвыпуск.

Я сник и ушёл. Ночью спать не мог. Написал рассказ «Не брякай».

***

Из записной книжки. 5 декабря.

Люди говорят, что энергия человека не исчезает, она помогает другим жить на земле. Возможно, так вот и моя судьба теперь в чьих-то не ведомых мне руках. Я живу, страдаю, радуюсь, и от этого мне хорошо. Я сам понимаю, что должен много работать, очень много. Только от этого спокойней на душе. Но работать надо так, чтобы не причинять никому боли. Труд должен быть светлым и добрым.

Так что пусть не осуждают меня за то, что бросил недоделанное дело. Работу свою в Иркутске я выполнял честно. И требовал только самого элементарного:

1.Синхронную камеру.

2.Качественную плёнку.

3.Место в гостинице.

4.Работу, которой не боюсь.

Со своей стороны, я не обвиняю никого – ни директора студии, ни главного редактора, которые и сами понимают, что студия не в состоянии удовлетворить требования студента ВГИКа, когда и для своих работников нет ничего.

(Творческий отчёт о практике за 4 курс, 1989 год)