В завершение Года российского кино корреспондент «АиФ-Красноярск» встретилась с документалистом Владимиров Васильевым и узнала, есть ли в отрасли реальные перемены, остается ли за художником свобода слова, и о фильмах, переворачивающих душу.
«Каждый из нас состоит из света и тени, но в случае с гением и масштабы другие, и драматургия. Всякий, кто хотя бы однажды общался с Астафьевым, чувствовал его мощную энергетику», – говорит Владимир Васильев, кинодокументалист.
– Владимир Кириллович, вы как-то критически высказались о том, что творится на экране. Имели в виду популярные фильмы?
– Прежде всего удручает происходящее на телевидении. Мы постоянно слышим разговоры о воспитании молодежи, поиске механизмов для этого. Вроде бы ребенка главным образом воспитывают папа и мама. Но в доме есть еще третий воспитатель, и самый главный – телевизор. Он способен полностью исказить человека – российское телевизионное «творчество» за гранью добра и зла, за гранью эстетики.
Любое произведение искусства живет, только когда рождено жизнью и психологически точно. А кнопками на пульте хоть щелкай, хоть не щелкай – впечатление, будто десятки лет один сериал смотришь.
Сегодня, как и в 90-е, главными героями эфира остаются бандиты, милиционеры, проститутки. И люди-то, кажется, в этих сериалах те же, что и в жизни, и диалоги… Но вдумаешься, и почувствуешь неправду – герои говорят и ведут себя так, как в реальности себя не ведет и не говорит никто.
Эта тележвачка, которой нас пичкают, никакого отношения к творчеству не имеет. Просто люди зарабатывают деньги на зрительском интересе. И коммерческое кино скроено по тем же калькам. Я могу прийти в кинотеатр и на 10-й минуте выйти из зала.
– Неужели не было свежих отечественных кинолент, которые произвели на вас впечатление?
– Все самые сильные потрясения давние, связаны с советскими картинами. Помню, с открытым ртом вышел с «Андрея Рублева». Но это же фильм, сделанный в 1966-м! А «Калина красная»? История, рассказанная Шукшиным, меня «прибила». Фильм смотрел в деревенском клубе, сам был сельским жителем. После сеанса люди стеснялись друг другу в глаза смотреть. Представляете – выходят из зала взрослые, мужья и жены – она зареванная, а он не может на нее посмотреть, потому что у него лицо тоже залито слезами. Потом я его пересмотрел раз 40-50, разобрал по косточкам, статьи о нем написал. А «Неоконченная пьеса для механического пианино» Никиты Михалкова! Тоже гениально. Многие пытались воссоздать на экране чеховскую атмосферу, но, на мой взгляд, это – самое удачное воссоздание.
– Но ведь вы были членом жюри Красноярского международного кинофестиваля, который этой осенью прошел у нас впервые. И на нем не было картин-открытий?
– Были. И разные. Смотришь, например, игровую короткометражку «Забытое» – о семейной паре, где муж разлюбил жену и решил уйти к другой. Выясняется, что она приговорена – болеет раком, но он об этом не знает. Жена просит носить ее на руках, и он делает это. Это пробуждает воспоминания о первых к ней чувствах… Потом она умирает. Или документальный фильм «Репортаж из рая» – о детском писателе, живописце, хабаровчанине Александре Лепетухине. Оказывается, его знают за рубежом, переводят, по его историям снимают мультфильмы, дети его обожают. Он настолько светло, оптимистично и глубоко говорит о жизни, но вдруг вскользь рассказывает о страшном диагнозе – рак. Ты понимаешь, что он доживает последние месяцы, а может, дни, но это не лишает его радости, и в нем нет никакого страха. И этот фильм производит на тебя гораздо большее впечатление, потому что в нем все – правда. Эта история не отпустит тебя уже никогда, ты благодарен авторам за знакомство с удивительным человеком.
– Журналистика теряет свободу высказывания в последние годы. Свободен ли в выражении своих мыслей кинорежиссер?
– Главный вопрос – кто деньги дает. Госкино обозначило критерии, по которым бюджетное финансирование не может быть выделено, если предполагается снять картину, очерняющую Россию. Что греха таить, сплошь и рядом видим примеры, когда режиссер снимает чернуху, хотя рядом с ним светлые, созидательные персонажи. В их сторону камеру он почему-то не поворачивает.
У кинодокументалиста все же сохраняется высокая степень свободы. Когда он выходит «на площадку», часто даже сценария не имеет. Ведь не напишешь его заранее о реальных событиях, которые будут разворачиваться перед камерой, скажем, на протяжении многих недель, месяцев. Задача – здесь и сейчас набирать материал, раскрывать, вести тему, просканировать героя, добиться от него откровения. Потому на фестивальных просмотрах неизбежно чувство, что кинодокументалисты, которые мыслят по-разному, и представили различные истории, сделали зрителям роскошный подарок – дали увидеть настоящую сегодняшнюю Россию. Ощущение от этой правды очень мощное. Я хорошо понимаю, как это здорово – не врать. И ничего не бояться.
– Насколько денежный вопрос тормозит творческую фантазию?
– Полагать, что сейчас я возьму любительскую камеру или телефон и быстро сделаю классный фильм, – путь тупиковый. Кино делает команда. Это профессионалы, они этому учились и вправе полагать, что профессия должна их кормить. Обычно работа над фильмом рассчитывается на несколько месяцев, бывает – на годы. Нужно оборудование: профессиональные камеры, звуковая аппаратура, нужны поездки к месту событий, надо где-то жить, питаться… Года три-четыре назад меня поразила цифра – в Германии государственная субсидия на документальный фильм составляет не меньше 300 тысяч евро. В России такое невозможно.
– Сейчас у вас есть идеи, которые можно реализовать, но пока не нашлось денег?
– Есть материал о Викторе Петровиче Астафьеве. Как человек он может открыться с уникальной стороны – так, как его при жизни многие не знали. Хотелось бы взглянуть на него и показать объемно. Каждый из нас состоит из тени и света, но в случае с гением масштабы другие, другая драматургия… Всякий, кто хотя бы однажды общался с Астафьевым, чувствовал его мощную энергетику.
Нужны досъемки, поездки в ряд российских городов, к людям, знавшим его, которые еще живы. Нужна кинохроника. Думаю, если поставить цель завершить фильм, финансирование можно найти. Меня ведь еще держат образовательные проекты, работа над книгами. Открылся уникальный материал с потенциалом революционных перемен в технологиях гуманитарного образования.
Источник: АиФ
Мы в соц. сетях