Павел Печёнкин: Взгляд документалиста на жизнь через призму кино интересен во всем мире
О том, как мы вписываемся в общую картину мирового документального кино и зачем знакомим своего зрителя с лучшими лентами европейских фестивалей, мы беседуем с Павлом Печёнкиным, президентом международного фестиваля документального кино «Флаэртиана».
Правда, сначала говорить мы планировали немного о другом. Просто на старте беседы вспомнилась история, пару лет назад произошедшая в Праге. Когда я «зависла», размышляя, как правильно объяснить новой чешской знакомой, что за город Пермь, неожиданно услышала радостное «O, já vím! Flaherty?». Оказалось, о фестивале собеседница слышала, так как работает в журнале о документальном кино «Dok.revue». Не знаю, что больше приятно удивило в разговоре: знание о нашем городе и фестивале или то, что в Европе документальным кино интересуются не меньше, чем игровым. И почему документалисты так уверены, что именно их работы стирают границы, помогают понять живущего в другой стране? Есть о чём спросить Павла Анатольевича.
– Прав был Любомир Георгиев, директор бельгийского фестиваля «Millenium», намекнув, что, как ни крути, а Россия уже на 85 % интегрирована в остальной мир, благодаря документальному кино?
– Трудно не согласиться. Не масс-медиа, говорящие с тобой через призму комментария, навязывая своё мнение, а именно документальное кино даёт возможность построить эти невидимые связи в мире. Режиссёры разных стран помогают узнать другого человека, пусть даже живущего за тысячи километров от тебя. Если ты о нём узнаешь, ты сможешь его понять, а в итоге и принять. Почему нет? Гость прошлого фестиваля немецкий режиссёр Арне Биркеншток сравнил документальное кино с семейным фотоальбомом страны. Наверное, такой «альбом» и знакомит нас с жителями этой страны. Мы учимся понимать друг друга, минуя языковой барьер. Это один политик может не «услышать» другого. А к нам на фестиваль приезжают и показывают, что люди похожи, им нечего друг с другом делить. На «Флаэртиане-2016» будет режиссёр Ежи Сладковский, который учился в Польше, живёт в Швеции, а снимает в России. Независимый режиссёр, обладатель многочисленных наград Бен ван Лисхаут (будет в жюри) также не раз снимал фильмы в России.
Герои наших лент живут в Прикамье, но мы доказали, что эти люди интересны во всём мире, равно как люди, которых вы встретите на узких улочках Брюгге, кварталах Нью-Йорка или в рыбацкой деревушке под Лиссабоном. В Перми была выставка, представляющая взгляды фотографов из городов-побратимов на жителей. То есть если фотограф из Луисвилля, то он снимает пермяков, и наоборот. Так мы можем посмотреть и на себя глазами фотографов из других стран, соответственно, на других людей глазами наших фотографов. Универсальная точка зрения документалиста на жизнь через призму кино или фотографии интересна во всем мире. Главный враг этого – незнание и нежелание знать: читать, смотреть, знакомиться.
– То, что мы интересны, подтверждает и история знакомства с фестивалем клуба FrontlineClub?
– История, правда, интересная. Лет 13 назад талантливые ребята скинулись, купили бар, где есть кинозал. Они там тусовались и снимали кино. Так появился легендарный FrontlineClub – ведущая в Лондоне дискуссионная площадка. Здесь каждую неделю проводятся встречи, в ходе которых обсуждаются представленные на суд зрителя работы журналистов со всего мира. Куратор «ВУЗ-Флаэртианы» Володя Береснев отправился зимой в Оксфорд и показывал там документальные фильмы студентам.
Одному богу известно, как представители клуба отследили этот визит, но проехали 70 км из Лондона, «выловили» Володю: «Отлично, что вы приехали, мы хотим показывать русское кино у себя». У «себя», очевидно, оказалось недостаточно: «Давайте мы приедем к вам и покажем наш формат работы с документальным кино». И они приезжают на фестиваль в сентябре, кстати, на свои деньги, везут фильмы и устраивают пресс-показ. Это «Вирунга», «Хай-тек в подполье» и пресс-показ фильма «Мой джихад», на который ожидается приезд председателя благотворительного фонда Frontline, журналиста и преподавателя Джона Оуэна.
Таким образом, мы очень серьёзно подняли планку на международной арене. Также на фестивале будут представлены фильмы Лейпцигского фестиваля при поддержке Гёте-института, бельгийского Millenium, Берлинского фестиваля молодёжного кино REC, также целый ряд специальных показов.
– Мы показываем фильмы дружественных нам фестивалей. А как мы представлены на их фестивалях?
– Фильм Галины Красноборовой «Старухи» (в западном прокате «Пöрисез») после участия в международной программе «Флаэртианы-2015» включили во внеконкурсную программу Panorama голландского фестиваля IDFA – одного из самых престижных в мире, этакий Каннский фестиваль в документалистике. В том же году Галина как член жюри ездила в Катар. Главный мотор студенческой «Флаэртианы» (выпускница мастерской Павла Печенкина) Ольга Аверкиева – стала лауреатом польского DragonForum, в котором принимали участие проекты из 42 стран, а затем победила на питчинге Московского кинофестиваля. А Дарья Абатурова с фильмом «Дневник училки» получила вначале приз студенческого конкурса на «Флаэртиане», а затем приз за лучший дебют фестиваля «Кинопроба» в Екатеринбурге и приз за лучший дебют в Севастополе.
– Может, не бум, но признание и растущий интерес к документальному кино во всём мире очевидны. Мировая документалистика возвращается в кинотеатры, уходя от ТВ. Как можно ситуацию у нас изменить?
– Об этом можно говорить, если изменится место фестивалей в информационном пространстве, если эти фестивали станут каким-то важным событием для федеральных медиа. Да и не только они, вообще информация о документальном кино. У нас есть 24 Doc – канал лучшего мирового документального кино, но, к сожалению, он не так популярен, как другие федеральные каналы. А таких каналов, как в Европе, например, мощный франко-немецкий канал Arte или английский Canal 4, французский Planet, у нас нет. Вот и журнал о документальном кино в Чехии вы упомянули.
Сидя на месте на песке времени следы не оставишь, как сказал Дюар. Посмотрите, чего мы добились за 20 лет! За время существования «Флаэртианы» про документальное кино в Перми уж точно узнали очень многие.
Мы так долго «точили камень», что точно попали в цель. Не только сам фестиваль стал признанным в мире брендом, но и само документальное кино у зрителя авторитет заработало. И сам киноцентр «Премьер» тоже является уникальным в России. И наша аудитория – не только гости фестиваля. В одном из залов кинотеатра «Премьер» документальное кино выходит в прокате круглый год. Мы стали площадкой, где зритель и кино встречаются.
– Возвращаясь к теме «незнания»… Как можно приучить зрителя к документальному кино, если он не только не смотрел Флаэрти, Маркера, Ивенса, но никогда даже не слышал эти фамилии? Для того чтобы увидеть документальное кино, о нём нужно узнать, чтобы захотеть увидеть.
– Мы развиваемся в тренде медиаобразования: как можно глубже и доступнее, показываем кино в вузах. В этом году 4 факультета ПГНИУ будут писать эссе по документальным фильмам, и это не только филологи и журналисты, что очень важно. Такая образовательная практика очень важна, как сочинение по хорошей литературной классике. Я не случайно считаю документальное кино гуманитарной технологией, которая заставляет человека задуматься о многом.
Один из ярчайших примеров. Главная проблема в детских домах – это социальные сироты при живых родителях, и этот комплекс их съедает. Все грехи они на это валят и свои недостатки. И мы решили свозить их в детский дом, где лежат дети, больные ДЦП. Но не насильно, а чтобы желание их было. Мы предложили: «Ребята, кто хочет смотреть кино, пойдёмте». Смотрели такие фильмы, как «О любви» Тофика Шахвердиева, где дети-инвалиды говорят о любви, то есть ведут себя как обычные дети, и только потом зритель узнает, что у мальчика нет ног, а у девочки – рук. Это производит шоковый эффект на зрителя. И после просмотра четырёх фильмов наши ребята поехали в этот детский дом. И когда мы потом общались, то увидели совершенно другое отношение к своей жизни.
– Кто-то из студентов сказал, что ничего поэтичнее реальности не может быть, она сама по себе крутая. Тем не менее, считается, снимать её сложнее, чем игровое кино.
– Кино и родилось как документальное. У Люмьеров главным был эффект присутствия, возможность собственными глазами увидеть события, непосредственным свидетелем которых зритель мог и не быть. Но тут же появляется первая в мире постановочная кинокомедия: «Политый поливальщик», где мальчик смешно поливает садовника из шланга. Кино начинает развиваться как бизнес, в который вливается огромное количество рекламных бюджетов.
Документальную картину, конечно же, снять сложнее. Нужно понимать, что в игровом кино все – актёры, монтажёры, костюмеры, художники – работают на достижение успеха. И при работе с реальностью, которая, конечно, очень интересна, многое работает вопреки. Главное – человек. Режиссёр Павел Лунгин как-то заметил, что «если тебе везёт с героем – у тебя готовый блестящий документальный актёр в кадре». А бывает, что человека-то на экране через информацию не видно. К примеру, режиссер фильмов «Боулинг для Колумбины» и «Фаренгейт 9/11» Майкл Мур снимает кино не совсем документальное: типичные говорящие головы, комментарий за кадром «помогают», точнее, навязывают зрителю смысл происходящего на экране. В настоящем документальном кино не должно быть комментария за кадром. Должна быть другая принципиальная позиция: дать зрителю разобраться самому. Мастерство документалиста – в изображении, в наблюдении, в монтаже и созерцании. Музыка и речь героя – это лишь иллюстрирующие акценты.
«Флаэртиана» – фестиваль в хорошем смысле консервативный. Принцип отбора – внимание к жизни «простых» людей, современников из разных стран, плюс концепция «чистого» кино: использование приёмов длительного наблюдения, «привычной» камеры, которые Роберт Флаэрти впервые применил в фильме «Нанук с Севера».
– Сегодня ко всему относятся проще. И уж точно можно снимать документальное кино на смартфоны. Согласны с Разбежкиной: «Если у вас есть рубль, снимайте всё равно»?
– Почему нет? Если вам хочется снимать, этому ничто не может помешать. Другое дело, ноты все знают, а составить из них произведение – дано одарённым. Сам визуальный ряд, может быть, достаточно высокого качества, но люди должны понимать, как рассказываются истории, для кого? Если серьёзно заниматься самообразованием, можно многого достигнуть. Для съемок фильма в Перми сегодня нет проблем, нужны только мозги и харизма. Киношника без харизмы не существует.
Сегодня во многом упрощённый подход вызван изменениями технологий, удешевлением самого технического процесса: покупаешь камеру, компьютер – и всё, ты сам себе режиссёр. Я отношусь к людям, которые лучшие свои фильмы сняли на плёнку. Здесь как раз многие критиковали мастерскую Марины Разбежкиной. Она принципиально не учит техническим приёмам, а помогает разобраться студентам, как транслировать саму энергию жизни на экран.
– Вернёмся к фестивалю. В прошлом году на фестивальный офис пришло около 631 фильма – это рекорд за все 20 лет. А в этом году?
– В этом году установлен новый рекорд – заявок пришло на сотню больше. Для большей известности «Флаэртианы» в других странах, хочется вернуть участие зарубежных критиков, членов ФИПРЕССИ (международной ассоциации кинопрессы). Начиная с 2006 года по 2014 они приезжали на фестиваль, оценивали фильмы и писали о нас в прессе других стран. Возможно, через год мы вернём эту традицию. Это очень способствует той интеграции, о которой мы сегодня говорим.
Думаю, получится. «Флаэртиана» родилась в Перми, и она не умрёт. Каждый раз нам кажется, мы вроде сказали всё, что хотели сказать. Но начинается новый день, возникают новые проблемы и смыслы. Ждём, что скажет новый фестиваль.
—
Мы в соц. сетях