Международный российско-финский фестиваль культуры «КУКУШКА» и ПРОТО – лаборатория актуального искусства представляют: Известный российский режиссёр-документалист примет участие в крупномасштабном культурном проекте «КУКУШКА», который пройдёт в Выборге 5-6 августа. В рамках программы состоится показ фильма «Кукушкин сад». А сегодня…
«ВО ВСЯКОМ СЛУЧАЕ, ВЫ МЕЧТАЛИ ОБ ЭТОМ В ЮНОСТИ…»
«Олицетворение жизни, которой вы, вполне вероятно, хотели бы жить, если бы не заела проклятая обыденка…» /Олег Куваев/ Была ли жизнь, показанная в новой картине Светланы Быченко, юношеской мечтой тех, к кому обращался Олег Михайлович? Почему его роман «Территория» стал своеобразной «библией» геологов? Что кроется за девизом писателя «Умри, но сделай»? С какими проблемами сталкивается сегодня российская документалистика?.. Об этом и о многом другом – в интервью Светланы Николаевны.
К РЕЖИССУРЕ — ЧЕРЕЗ ЖУРФАК
Снимать кино она мечтала с детства. Но сознательно не стала поступать в профильный вуз сразу после школы. Снимая свои картины, она научилась – даже будучи уже известной – быть незаметной и дружить со своими героями. Она полюбила этот странный жанр, работая в котором, никогда не знаешь, чем закончится очередная картина. Но каким бы ни был сюжет, в его центре всегда был, есть и будет человек.
Со Светланой мы пересеклись в скайпе. К тому моменту уже отгремели аплодисменты в московском кинотеатре Звезда», где новую ленту увидели первые зрители. Теперь на очереди Северная столица. Петербургскую премьеру ждут с нетерпением, и не только геологи, труду которых посвящена «Территория Куваева».
Разговор вышел долгим. Светлана рассказывала о себе, своём становлении как кинематографиста, об отношении к труду, о проблемах в сегодняшней российской документалистике и, конечно же, о своей новой картине. Любопытно, что перед тем, как с головой погрузиться в любимую профессию, насколько лет своей жизни Светлана посвятила журналистике:
— Я достаточно рано знала, что буду снимать кино. Но однажды где-то прочитала, что в режиссёры не стоит идти сразу после школы. Лучше получить какое-то высшее образование, а уж после этого – режиссёрское. То есть, сначала посмотреть жизнь. А журналист вхож во все двери. Эта профессия лучше всего погружает в социальную жизнь.
— Что дала вам журналистика?
— Я благодарна судьбе за то, что поступила и училась не в МГУ или ЛГУ, а в Уральском государственном университете на журфаке. Отдельной телевизионной кафедры у нас не было, но был спецкурс телевизионной и радийной журналистики. Прекрасный факультет, ориентированный на практику. Всё, чему нас учили, полезно для меня и сейчас. Какие были практики! Каждый год мы заходили в кабинет к нашему декану Борису Николаевичу Лозовскому и тыкали пальцем в карту Советского Союза, показывая, куда хотим поехать. И ведь ехали! Так я два лета подряд работала в Хабаровск. Мы постоянно занимались практикой, и это было здорово.ИР Мы учились общаться, наблюдать. Нас учили дружить с героями. Мои основные навыки кинематографиста именно оттуда. Я писала, потом какое-то время работала фотокором, но уже тогда хотелось не писать, а говорить картинками.
— А как в вашу жизнь постучалось кино?
— В детстве я любила читать журнал «Юность». Обратила внимание на то, что самое интересное написано режиссёром, сценаристом. Конечно же, мне нравилось кино, оно мне снилось! Но хотелось не сниматься, а снимать самой.
— И эти сны, мечты приходили там, где вы выросли – в Большой Мурте, в Красноярском крае?
— Да, мои будущие фильмы грезились уже в детстве. Например, «Побег слонов из России» (2000, приз кинокритики «Белый слон» – прим. Авт.) снят в новом, придуманном мною жанре документальной сказки; такого не было раньше в документальном кино. Эта картина родом из детства, буквально от семи слоников на комоде.
ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ КИНО – ЭТО ПУТЬ К СЕБЕ
В советское время кинохроника и неигровое кино приветствовались. В начале каждого сеанса во всех кинотеатрах, помимо обязательных новостных выпусков, показывали киножурналы «Хочу всё знать», «Ералаш», «Фитиль» и многое другое. Документалистика была достаточно востребована. Чего, увы, нельзя сказать сейчас… Быченко сделала свой выбор осознанно.
— Света, а почему документальное кино? Всё-таки меньше лавров, меньше известности, денег…
— Об игровом кино я никогда не мечтала. Мне нравилось наблюдать за людьми, смотреть за жизнью. Документалист – это человек с камерой, фиксирующий жизнь, которая уже никогда не повторится. И это притягивает. Правда, я постоянно пытаюсь расширить рамки классического подхода… Понимаете, документалистика – странный жанр. Режиссёр, работающий в нём, не должен быть известным. Представьте, к примеру, что Алла Пугачёва вдруг возьмётся снимать такой фильм. Перед ней как перед известным человеком люди будут вести себя неестественно, они будут на неё реагировать. В самой профессии документалиста заложено противоречие: с одной стороны, режиссёр – это медийное, а значит, известное лицо, а с другой – ему нужно быть незаметным.
— Интересный антагонизм…
— Да, здесь изначально заложено противоречие. Поэтому, как правило, документалисты – простые люди, они никогда себя не выпячивают. Но они занимаются великим делом. Мы можем взять хронику с того момента, когда начало сниматься кино, и смотреть её. Многие вещи игровики не смогли бы снять! Иной раз сталкиваешься с тем, как игровые режиссёры снимают документальное кино – сейчас на телевидении таких работает много. Стало модным снимать нечто полуигровое-полудокументальное, когда в документалистику вписываются игровые эпизоды. На мой взгляд, это уже некий отдельный жанр.
В основе документального кино лежит прямое наблюдение за жизнью. Самые высокие его примеры выхватывают и демонстрируют зрителю неповторимые куски реальности, которые о многом говорят и – что самое главное – фиксируются, остаются. В этом уникальность нашего жанра…
— То есть, гармония противоречия в том, чтобы получить достоверный срез реальной жизни?
— …но для того, чтобы этого достичь, документалист должен быть незаметен, привычен взгляду, уметь ТАК строить отношения с героями, чтобы люди ему доверяли. Причём здесь много этических нюансов – гораздо больше, чем у игровых режиссёров. Безусловно, этику необходимо соблюдать всем без исключения, но перед документалистами их особенно много.
— Например?
Мы всегда знаем о герое больше, чем показываем и рассказываем в фильме. И если герой тебе доверяет, ты его не можешь предать. У каждого режиссёра здесь свои пределы, свои критерии. Мне кажется, мы не должны подставлять своих героев.
Я вам больше скажу: даже при съёмке птиц нужно соблюдать «этические нормы» – например, вести себя так, чтобы птенцов после твоих съемок не съели хищники. В этой связи даже разработаны целые кодексы. Если ты их соблюдаешь, птицы тебе тоже больше доверяют.
Опять же документальный монтаж и сценарий – это тоже особая вещь, отличная от игрового кино.
— А в чём различие?
— Как бы ты ни задумывал будущий фильм, его всё равно диктует сама жизнь, и всё может получиться иначе, чем виделось тебе вначале. Сценарий у нас прост: насколько максимально честно ты проживаешь тот отрезок времени, в который снимаешь свою картину, настолько хорошей она и получится. Сможешь ли не врать ни себе, ни героям, а искренне и не кривя душой, проживать проблемы, которые показываешь и о которых рассказываешь.
Как говорил наш мастер Леонид Абрамович Гуревич, документальное кино – это путь к себе. Ты – художник и снимаешь свой фильм в поисках ответов на свои личные вопросы. И даже если это социальное кино, оно всё равно личное. Иногда ты берёшься снимать фильм, но лишь к концу работы над ним вдруг понимаешь, почему ты вообще взялся за него. Хотя поначалу тебе кажется, что всё вроде бы ясно… Эти сюрпризы преподносит сама жизнь.
Вот один из них. Моим первым фильмом на киноплёнке был «Метод вычитания или твой одноклассник» (1996, дипломная работа на Высших режиссёрских курсах, диплом фестиваля «Святая Анна», диплом международного фестиваля «Послание к человеку» – прим. Авт.). Это фильм о крупном лидере криминальной группировки в начале 90-х…
— Не совсем понимаю, насколько вообще реальны такие съёмки!
— Героя долго пришлось уговаривать, чтобы он доверился и позволил снимать. Сразу поясню: никакого расследования там нет, такая задача изначально не ставилась. Было раскрытие человека – неординарной, сильной и в то же время слабой личности. По сюжету там лидер группировки ехал на линкольне на встречу со своими одноклассниками в детский дом. Их встреча в полуразбитой школе, совершенно обалдевшие от линкольна и охраны однокашники – теперь это уже хроника девяностых… Кстати, после премьеры ко мне прямо на фестивале «Святая Анна» подходили неизвестно откуда взявшиеся бандиты и просили снять кино про них…
Один из моих мастеров, Владимир Алексеевич Фенченко познакомил меня с Борисом Кулябиным. Кулябин – вор-домушник, имевший за плечами несколько ходок на зону. Он писал стихи и однажды показал мне одно стихотворение. В нём было написано, что менты сначала арестовали луну, потом солнце и наручники надели на зелёные ладошки листьев. Я не собиралась ничего снимать про вора-домушника, но эти строки меня зацепили. Мы стали общаться. А в это время Борис познакомился с женщиной по имени Полина, она работала продавщицей. Я снимала их несколько лет, и сложилось так, что в кадр попал их роман. И в результате они поженились. Получился фильм со счастливым концом – хотя изначально этого даже нельзя было предположить…
— Почему же?
— Потому что воры-домушники вообще-то не женятся, вот и Кулябин в первый раз женился! В пятьдесят лет в первый раз! Получилось так, что кино тоже изменило его жизнь. И фильм родился совсем не тот, что задумывался. Но он, на мой взгляд, вышел гораздо интереснее; что-то сродни «Калине красной».
— Что для вас самое главное в документалистике?
— Человек и его внутренний мир. Даже когда я снимаю птиц, я всё равно говорю о людях и о смысле, в них заложенном. Последнее время я очень много снимаю птиц, природу. Пожалуй, это одно из лучших занятий на свете – наблюдать за природой. Для меня главное – поддерживать что-то лучшее в людях. Увидеть в них свет и поддерживать его. Я убеждена, что эта задача должна стоять перед каждым художником. Даже если ты снимаешь что-то плохое, того же киллера – всё равно нужно показывать человека. Сейчас, в наше такое сложное время люди особенно нуждаются в поддержке и в этом свете. Те же геологи – о них уже Бог знает сколько времени никто не снимал; одним из последних был Олег Куваев, который тоже снимал документальное кино как сценарист.
«Почему вас не было на тех тракторных санях?..»
На своём последнем фото (автор снимка Анатолий Чайко), сделанном за несколько дней до смерти, Олег поражает своими глазами. Проницательными, усталыми. И неуловимым сходством с Василием Шукшиным. Быченко признаётся, что главной причиной, по которой она обратились к «Территории», была искренность и достоверность куваевского творчества:
— Он всегда переживал за то, чтобы люди, которые осваивали Чукотку, которые находили золотые месторождения и другие полезные ископаемые, не канули в Лету. Чтобы о них помнили. Это была одна из его задач. Главное, что Куваев ценил в том времени, – отношение к труду. Это удивительно! Многие называют «Территорию» производственным романом и говорят, что язык в нём не так чтобы очень… Тем не менее, книга приковывает читателя. Для многих, особенно из старшего поколения «Территория» стала настольной. Люди выбирали профессию геолога благодаря ей. Это же неслучайно!
Мы, наверное, выбрали для нашего кино сложную форму. Это и «путешествие с романом», и портреты людей, которые сейчас там работают. Это также попытка сравнивать «время Куваева» и нынешнее время… Ведь, по идее, можно было сделать картину просто о людях, или о самом Куваеве. Мне же захотелось проследить и осмыслить всё, что происходит сейчас на Территории. А главное – увидеть: что же изменилось в том, за что Куваев переживал и что хотел сохранить, как огонёк, и оставить след во времени. Я говорю об отношении человека к труду.
Куваев говорил о том, что к работе нужно относиться как к религии. Слова «Сделай, или умри!» были для него не пустозвонством, а роман «Территория» стал своеобразным прощанием с таким отношением к труду. Эта эпоха уходила на его глазах, уступая место эпохе потребления. И он это чувствовал. Он говорил: «Мой роман написан ради последней фразы: «День сегодняшний есть следствие дня вчерашнего, и причины грядущего дня создаются сегодня. Так почему же вас не было на тех тракторных санях, и не ваше лицо обжигал морозный февральский ветер? Где были вы, чем занимались вы все эти годы?». Я думаю, каждого так или иначе трогает этот вопрос – так почему же вас не было на тех тракторных санях?.. И магнит куваевских произведений жив, он действует и сегодня.
— На любых съёмках всегда происходят какие-то казусы, смешные и запоминающиеся ситуации. Тем более, если киносъёмочная группа десантируется в экстремальном регионе. «Территория Куваева» снималась два года. Наверное, хватало всяких историй?
— Конечно! Расскажу о том, как было заснято северное сияние. Я очень хотела снять зимний заезд геологов, трактора с вагончиками, и всё это на фоне северного сияния. Мы добрались до месторождения Песчанка, но по приезде туда никакого северного сияния не наблюдалось. На обратной дороге еду в Билибино и думаю: эх-х, так и не сняла северного сияния. Вдруг наш водитель говорит – смотрите, вот же оно! Выскакиваю, ставлю камеру. А мне ж хотелось, чтобы на фоне северного сияния шли тракторы. И опять подарок: откуда ни возьмись, на этом зимнике берётся трактор! Он весь окутан паром – на улице минус пятьдесят – и, проезжая мимо, закрывает мне всё северное сияние. Получилось точь-в-точь так, как я заказывала.
«МЫ УМЕЕМ И В ЖИЗНИ РУДУ ДОРОГУЮ
ОТЛИЧАТЬ ОТ ПОРОДЫ ПУСТОЙ…»
— Профессия геолога овеяна романтикой. Совместимы ли романтика и современная прагматичная молодёжь?
— Романтика присутствует в любом времени, в том числе и в наши дни. Я удивилась, когда увидела на московской премьере «Территории Куваева» в кинотеатре «Звезда» много молодых. Романтики есть и сегодня! Просто в Москве, в центральных городах-миллионниках мы не особенно их замечаем. Эти люди есть, они готовы и могут работать так же, как Кефир, Гурин, Баклаков (персонажи «Территории» Куваева – прим. Авт.). Другое дело – есть ли на такую молодёжь социальный, государственный запрос?..
Впрочем, я бы не стала называть Куваева стопроцентным романтиком. Он был работягой-геофизиком, а романтизм проявлял в своей любви к Северу, к Чукотке. Он романтик и в том, что звал к высокому предназначению. Зачем жить, если ты не испытал себя? Хотя, возможно, это не совсем романтизм. Каждый понимает романтику по-своему. Для кого-то это цветы и свечи в канделябрах…
— Если посмотреть через призму «Территории», то, возможно, романтика – это готовность работать в первую очередь, за идею, и только во вторую – за деньги?
— Возможно… Не зря же говорят, что всё самое хорошее делается не за деньги. Открытия совершаются не за деньги. Даже если, к примеру, пишется музыка на заказ; когда из-под пера выходит берущее за душу произведение – финансы были стимулом, а затем включился талант композитора, его искреннее творческое начало. Не в деньгах суть.
— Вы затронули тему эпохи потребителя. Есть ли нечто такое, что может развернуть наше общество к готовности увидеть такую романтику в труде?
— Думаю, что человека спасёт только инстинкт самосохранения. Иначе человек исчезнет. У меня есть ощущение, что сегодня люди тоскуют по настоящим ценностям и по смыслу жизни. Именно тому смыслу, о котором пишет Куваев. Люди соскучились по этим ценностям и хотят, чтобы их труд имел настоящий смысл. Иначе можно просто сойти с ума. Хотя есть и люди с другой системой координат, которую я не понимаю. Допустим, менеджер получает хорошую зарплату за успешные продажи, но ему всё равно – что продавать. Он продаёт плохие телефоны, но у него это получается…
— Грубо говоря, втюхивать по-быстрому.
-Да, и как менеджер он вроде бы молодец. На этом человек и ломается… А если задуматься, то выходишь на инстинкт самосохранения, потому что нельзя бессмысленно проживать жизнь. Мне кажется, что в какой-то момент во внутреннем мире что-то обязательно должно переключиться.
— Может быть, всё дело в глубинном ощущении своего истинного предназначения?
— Да, возможно, дело в этом. Думаю, вопрос предназначения человека – один из самых главных, основополагающих в человеческой жизни.
КАК ПРОБИТЬСЯ К БОЛЬШОМУ ЗРИТЕЛЮ?
По словам Светланы Быченко – и с ними трудно не согласиться – современная отечественная кинодокументалистика выступает в роли падчерицы от кинематографа. Причём те, кто принимает решение о прокате кинолент, выдвигает железный аргумент: неигровое кино смотреть не будут.
Кто и почему сделал такой вывод? Да, народ уже отвык от глубокого проникновения в свою же собственную культуру. Но, может быть, настала пора к этому возвратиться? И заинтересовывать людей, учить их смотреть киноленты, побуждающие к внутреннему поиску, к переосмыслению жизни? ..
На вопрос – в какой поддержке сейчас нуждается отечественная документалистика – Светлана ответила без колебаний:
— Прежде всего, в эфире. Это самое насущное, и в этом состоит большая проблема.
— И деньги, наверное, тоже?
Денежная проблема тоже есть, но она всё равно не первична. Главное – хронический «зажим» эфира. Спасибо и на том, что какие-то деньги, пусть минимальные, но дают, чтобы снять картину.
Сегодня в России снимается много документальных лент – добротных, интересных, актуальных, в том числе и по заказу департамента кинематографии Министерства культуры. Но… Мы смотрим их друг у друга, а Большой Зритель их не видит. Большинство из наших фильмов окрестили игривым словом «фестивальный», они не попадают в эфир. Там правит бал телевизионное кино – со своим форматом, стандартами. При этом телеканалы утверждают, что де они и рады показать неигровые фильмы, но таков рейтинг – люди выбирают их кино, а не документалистику. По-моему, это неправильный подход, это подмена фактов. В данном случае речь идёт о рейтинге привычки: люди переключают две-три кнопки, к которым привыкли. Люди считают, что если они посмотрят передачи по этим кнопкам, то получат информацию о происходящем в стране.
— Их к этому приучили.
— Ну да! Много лет люди пользуются этими кнопками – первая, вторая, третья – ОРТ, РТР, НТВ. Это просто привычка, а также отсутствие других кнопок (например, на Чукотке, на Дальнем Востоке). И рейтинг составляется из этого, а не из того, какую передачу выбирают зрители. А подаётся всё под соусом большого рейтинга в смысле популярности. Я в это не поверю никогда хотя бы потому, что ситуация не исследована по-настоящему! Здесь большое поле деятельности не только для социологов, но и для психологов.
Между тем кино не может ни существовать, ни развиваться без зрителя. Главный сегодняшний зритель – как бы в этом деле нам не помогали интернет, кинопрокат и фестивальное движение – это эфир, телевидение. На Чукотке до сих пор нет интернета; там невозможно скачать и посмотреть картину, для этого потребуется трое суток! Такие «мелочи» почему-то не учитываются, забываются. Народ приучили к нескольким каналам, но при этом не известили о том, что данные каналы перестали быть общественными…
Кино должно получать обратную связь в виде реакции зрителя, чтобы понимать, на правильном ли пути в своём творчестве ты находишься. И потом, для кого мы снимаем? Получается, что мы просто снимаем хронику – так, для вечности работаем. Через пятьдесят лет её посмотрят и скажут: вот, мол, такие-то люди жили и работали там-то и там-то…
— Может, стоит вернуться к практике советского времени, когда очередной сеанс всегда начинался с кинохроники, с научно-популярных выпусков?
— Думаю, что нужно пробовать, подбирать фильмы, выстраивать какую-то концепцию. Почему нет? Просто всем нужно работать на своих местах.
— То есть, это системная, общегосударственная задача?
— Да. Я знаю, что во всех регионах страны существуют кино- и видеопрокаты. Но этим нужно активнее заниматься! Болеть душой и понимать, что данная работа – часть развития современной культуры России. Опять же говорят: нам нужны кассовые сборы, а на документальное кино не будут ходить. Но это же зависит от того, КАК подать! Сделайте нормальную рекламу, не пожалейте денег, заплатите хотя бы столько сколько вы тратите на раскрутку очередного блокбастера. Странная ситуация: вы как менеджеры можете продать, то бишь, втюхать всё, а показать (по сути – продать) можете не всё. Неувязочка получается!
Те же телевизионщики почему-то считают, что такие картины, как «Территория Куваева» смотреть не будут. Якобы эти ленты слишком долгие, медитативные, непривлекательные… Вот пример: недавно в Москве в ЦДХ прошёл фестиваль «Первозданная Россия». Там организована большая фотовыставка замечательных природных фотографов; она очень популярна в столице. Мы показываем на этой площадке документальное кино – в маленьком зале на маленьком экране. Аншлаг! Люди жадно смотрят! Потому что они истосковались по такому кино, чувствуют и понимают его интонацию.
«КУКУШКИН САД » ПОКАЖУТ «КУКУШКЕ»
— Ваш фильм станет «кино-хедлайнером» выборгского международного фестиваля культуры. Наверное, участие Светланы Быченко в этом проекте тоже неслучайно?
— Это верно, кукушка накуковала… Фильм «Кукушкин сад» – и природный, и этнографический. Видимо, поэтому организаторы пригласили меня поучаствовать в фестивале. Мне нравится прекрасная идея этого проекта – объединить людей с помощью этнографии, природы. На мой взгляд, то, что мы называем этнографией, и есть наша суть, наша архаическая память, корни общей культуры человечества. Все люди в конечном счёте едины в своих первичных мировоззрениях.
В разных странах знают кукушку как птицу, связывающую Вышний мир и наш. Африканцы с кукушкой пересвистываются, в Китае, заслышав кукушку, замолкают, а у славян вообще множество традиций, связанных с кукушкой. Мы все равны перед Природой, мы родом из неё.
И если «КУКУШКЕ» удастся создать такую атмосферу, чтобы люди это почувствовали – будет большая победа Культуры над суетным и ежеминутным.
По-моему, это прекрасно, что Россия и Финляндия объединились в таком замечательном проекте.
Природа, наши архаические корни – это то, что действительно нас объединяет. Возможно, с помощью таких фестивалей, в том числе совместных кинематографических проектов наш мир станет лучше. Мы вспомним себя.
P.S. Сразу после премьерных показов «Территории Куваева» (Москва, Санкт-Петербург, Королёв, Красноярск, Анадырь, Певек) Быченко отправится на съёмки своей новой киноленты. Она поедет на острова Охотского моря около Магадана. Будущий фильм будет называться «Ex Orient Lux» – «С востока свет» и расскажет о людях Северо-Востока России. В общем, Север, Чукотка взяли в полон и Светлану.
Как истинный романтик, она, конечно же, мечтает:
— Хочу снять такое кино, чтобы оно побило кассу игрового. Примеры тому, кстати, были – я имею в виду фильм «Птицы» Жака Перрена. Хочется также снять большое природное кино; оно, кстати, уже придумано. Но для этого нужно большое финансирование и большая команда.
— И не бойтесь мечтать – ведь мечты сбываются.
— Будем надеяться.
Источник: ИМА
Мы в соц. сетях