Режиссер «Атлантиды Русского Севера» Софья Горленко — о первом в России фильме, полностью созданном на основе краудфандинга.

9 июля в 40 городах России в прокат вышел документальный фильм «Атлантида Русского Севера» режиссера Софьи Горленко. Картина рассказывает об уникальной природе, архитектуре и жизни людей в Архангельской и Вологодской областях. Фильм был создан на основе краудфандинга — коллективного финансирования через интернет. В интервью «Известиям» режиссер рассказала о том, как ей удалось снять фильм без государственного финансирования и помощи известных продюсеров.

— Какой смысл вы вкладывали в название фильма?

— Наши герои очень хорошо говорят о сохранении традиций: «Если мы всё это утратим, то всё, привет, нас уже не будет!». Так вот «мы» — это наследие наших предков. Можно сколько угодно отрицать традиции, духовность, но отрицание очевидного не заполнит пустоты. Из пустоты не рождаются ни искусство, ни люди. Если мы как русский народ станем стыдиться идентифицировать себя со своей культурой, то мы исчезнем очень скоро, в этом у меня нет ни малейшего сомнения. Поэтому «Атлантида» — это метафора некогда великого места, нашей страны, которое сейчас существует где-то в метафизическом пространстве. Непонятно, исчезло оно совсем или как Китеж-град вот-вот вынырнет из глубины озера. Наш зритель — это каждый человек, кто задумывается над этими проблемами, кто ищет себя, свою культуру.

— Что для вас было главным при создании картины?

— Мы хотели создать памятник уходящему времени, параллельно обозначив проблемы этого времени. На вопросы отвечали наши герои, представляющие разные культурные и социальные пласты. В фильме можно услышать, как теоретизируют дауншифтеры, местное бытописание перемежается с наивной философией, рассуждения о Боге и картошке в фильме — единое целое. Мы хотели подняться над проблемами и увековечить русского человека в самом его важном проявлении — в борьбе с унынием, разрушением, глобализацией и безверием. Именно поэтому кино и получилось не упадническое. Каждый из героев, несмотря на проблемы, находится в постоянном движении. У нас было около 50 часов материала, и мы «ткали» историю так, чтобы у зрителя складывалась целостная картина, и каждый из вопросов был раскрыт с нескольких позиций.

— Почему вы обратились к методу краудфандинга?

— В нашем случае народное финансирование было единственным возможным вариантом. В питчинге Минкультуры даже не думали участвовать: было очевидно, что кино нужно снимать немедленно, на едином порыве. Мы не могли ждать полгода, пока рассмотрят нашу заявку.

Задумка фильма была слишком неформатной: ни один продюсер и инвестор не решился бы нас поддержать. У нас очень туго с людьми, способными идти ва-банк. Может, они существуют, но мне пока не попадались. Продюсеру легче идти по проторенному пути формата. А экспериментировать с повествовательными формами, не зная, каков в итоге будет «выхлоп», — удел смелых и уверенных в себе людей.

Мы в себе были уверены, во многом благодаря народному софинансированию. Ведь собирая нужную сумму, ты можешь определить актуальность темы. У нас до съемок не было почти ничего, кроме идеи. Но народ всё равно проникся: то ли потому, что мы сами в это очень верили; то ли и правда изголодался человек по глобальным темам. Когда после съемочной экспедиции появился трейлер, деньги в буквальном смысле слова стали собираться сами. Писали и звонили люди, готовые работать бесплатно. Так мы обрели наших прекрасных композитора — Марата Файзуллина, а также колориста Михаила Денисова.

— Сколько денег собрали в итоге?

— Около 900 тыс. рублей, также мы добавили примерно 100 тыс. рублей собственных средств. Конечно, если бы каждый из членов съемочной группы не работал бесплатно, были бы совсем другие цифры. Наш звукорежиссер Сергей Корнеев принес «на алтарь искусства» свой октокоптер (беспилотный летательный аппарат, к которому крепится камера. — «Известия»). Он стоит 500 тыс. рублей, а одна смена такой машины обходится в 50 тыс. рублей. Если умножить на полтора месяца каждодневных съемок, сумма получится очень внушительная.

Технику нам почти бесплатно дала компания по прокату оборудования, которая тоже прониклась идеей. Вот так мы поверили в то, что есть еще добро на белом свете. Нам удалось снизить производственную стоимость до минимума. Мы пытались посчитать, сколько бы стоило наше кино, если бы люди работали не за идею. Сбились очень быстро: не смогли с нулями разобраться. Краудфандинг — это прекрасно. Возможно, в будущем фильмы так и будут сниматься — за счет своей аудитории, которая начинает формироваться еще на стадии сбора денег.

— Как получилось, что проект поддержал Федор Конюхов?

— К нему мы пришли с улицы, что называется. Тема ему показалась очень близкой, и он с радостью записал ролик в нашу поддержку для сбора денег. Больше ни к кому мы не обращались, поскольку были слишком заняты работой над кино.

— А как же Борис Гребенщиков? В фильме звучит его песня.

— Гребенщикову я написала письмо на личную почту еще до съемок. И чудо, что он мне ответил. Он написал: «Софья, тема близка мне! Вы можете использовать безвозмездно любую нашу музыку. С Богом». Что касается основной музыки в нашем фильме, то композитору Марату Файзуллину была поставлена задача довольно сложная — создать трансцендентальный саундтрек на основе северного фольклора, избежав при этом кича и лубка. Но он попал в десятку. Еще фильм украсили своей музыкой Сергей Старостин с удивительной песней «Глубоко», а также Татьяна Калмыкова со своим чудесным гудком — это инструмент, о котором я мечтала на этапе озвучания.

— Как публика восприняла ваше кино?

— Картину заметили: мы получаем по десять писем в день с благодарностями от совершенно незнакомых нам людей. На фестивале молодого европейского кино VOICES в Вологде фильм приняли на ура: был аншлаг, не хватало мест на сеансах. Это доказывает, что зритель готов воспринимать такое неформатное кино на большом экране, чего не скажешь о нашей прокатной системе. У нас слишком страшный соперник, параллельно с нами на экраны кинотеатров вышел «Терминатор». Логика прокатчиков лично мне очевидна, но мы верим, что рано или поздно всё изменится в лучшую сторону. Сознание людей меняется, это видно уже сейчас.

— В фильме затрагивается тема религии, и ваши герои сетуют на то, что никто не заинтересован в возрождении церквей.

— Невозможно не касаться вопросов веры, снимая на Севере: там буквально всё так или иначе связано с верой. Мы случайно стали свидетелями крещения 80 человек в реке. Мне кажется, северяне особенно стыдятся за гонения на церковь, происходившие во времена СССР, поэтому пытаются всеми силами искупить стрельбу по куполам, восстанавливают то, что осталось от храмов, зачастую не понимая, почему они это делают. Складывается впечатление, что их что-то ведет — вера на генетическом уровне. Но на Севере мало священников. Большинство храмов являются просто памятниками архитектуры, не имеют прихода с батюшкой. РПЦ разводит в бессилии руками, потому что содержать священника может только приход. Если бы каждый московский приход взял на попечение по одному северному храму, это могло бы спасти многие из них.

Источник: интернет-портал izvestia.ru/news/