СИБИРСКОЕ КИНО. КАК ЭТО БЫЛО.

                                             «ТАЕЖНАЯ  БЫЛЬ»

         Выходу фильма «Таежная быль», снятой сибирскими документалистами, на экраны предшествовала целая эпопея событий, которые как нельзя более укладываются в эпиграф: «Миссия документального кино не отражать, а быть активным участником жизни».  Именно в самом центре непростых и очень значимых событий оказалась съемочная группа документального фильма «Таежная быль» в конце восьмидесятых годов. Снималась картина режиссером-документалистом Валерием Соломиным на НовосибирскТелефильме.  И если начинать с самого начала, то  было все, как самая типичная для документального кино ситуация, когда  задумывается заявка, подается в Москву, одобряется, а когда съемочная группа выезжает на место съемок, то там неожиданно узнается, что ситуация совершенно противоположная задуманному. В одобренной заявке – экзотика, тайга, охотники, лучший в Иркутской области коопзверпромхоз, высокие государственные награды руководителей.  Но когда мы приехали на место, пообщались с людьми, то все повернулось совсем не так, как было заявлено в сценарии.  Надо сказать, что съемочная группа собралась у нас на этот фильм довольно крепкая и профессиональная — режиссер Валерий Соломин, кинооператор Борис Шуньков, только что прогремевший своим фильмом о Тафаларии, и я, Александр Косенков, как сценарист фильма.  Весьма непросто мы отыскивали  путь съемок фильма и осознавали ту проблему, которая была очень острой для того времени.   Вместо того, чтобы снять благостный материал про охотников-орденоносцев, мы стали снимать проблемный фильм об одном из бывших егерей, который буквально во время наших съемок вышел из тюрьмы, в которой отсидел четыре года за драку и правдоискательство.  Мы начали снимать картину о нем, и о его семье.  Отец погиб в тайге на охоте. Недавно погиб брат Иван, и тоже в тайге.  Загремел в тюрьму и наш герой Василий Боковиков.  Именно о нем мы и стали делать фильм, а не о знаменитом Жигаловском коопзверпромхозе.   Сначала там не разобрались, думали что мы снимаем общий антураж – красивую тайгу, охотников.  Но когда наконец поняли, о ком, и о чем мы снимаем, и что лежит в основе картины…  А в основе нашего фильма после долгих раздумий и поисков,  о переживании за судьбу главного героя, постепенно раскрылась острая тема профессиональной охоты, о том, что творилось  в нашем общем охотничьем хозяйстве.  В данном конкретном случае в Иркутской области, в конкретном Кижингинском районе. В тайгу тогда запускали сотни и даже тысячи охотников-любителей, а охотников-профессионалов оставляли без их угодий, в которых они  охотились годами и десятилетиями.  Половина, если не больше, добытой охотниками-любителями пушнины уходила на черный рынок.  Были и убийства, и драки, и подкупы.  Вот обо всем этом мы с невероятным трудом и стали снимать фильм.  И когда, наконец-то, местному руководству стало понятно, что мы снимаем, о чем мы снимаем, тогда съемочная группа и почувствовала, как непросто работать в настоящем документальном кино, как непросто бывает говорить правду.  Нашего героя Василия Боковикова снова упекли в тюрьму, за якобы незаконно добытых соболей.  Съемочная группа  потом полтора года добивались его освобождения.  Фильм наш районное руководство потребовало запретить.  Посыпались письма во все инстанции – от Союзтелефильма, до ЦК КПСС.  Писали, что мы снимаем воров и браконьеров, осужденных на заключение, что мы вообще снимаем не то, что надо.  Так началась нелегкая борьба за фильм, широко поддержанная общественностью.  Упомяну только статью Владимира Синельникова в журнале «Дружба народов», большую и очень умную.  Он не просто написал её с наших слов, но поехал в Кижингинский район, разобрался в том, что там творится.  Появляется статья в нашу защиту и в журнале «Искусство кино».  Люди, которые посмотрели фильм, все, как один, встали на сторону фильма, его героя.  Мы показали фильм и в Союзе писателей Иркутска.  Валентин Распутин, наш старый хороший друг, открыто выступил как в нашу защиту, так и в защиту той темы, которую мы подняли.  Охотоведы Иркутска, все как один тоже поднялись в защиту картины, потому что уж они-то хорошо знали, что творится и что скрывается за теми фактами и цифрами, о которых мы заговорили в фильме.  Испуганное поднявшейся оглаской местное руководство коопзверпромхоза и района послали на студию в Новосибирск человека, который привез несколько соболей, чтобы сымитировать взятку.  Но иркутские друзья-охотники успели предупредить, и  посланца взяточника уже в Новосибирске сняли прямо с трапа самолета.  В общем, после долгих перипетий и разбирательств фильм все-таки вышел на всесоюзный экран и получил очень большой резонанс, как в  кинематографичекой, так и профессиональной — охотничьей среде.  Большую настойчивость в отстаивании фильма проявил режиссер Валерий Соломин, под чьим руководством группа еще более сплотилась, добиваясь правды. Вот так документальной картиной мы сумели вернуть герою фильма его честное имя.

Александр Косенков, Новосибирск

                                  НЕПРОСТЫЕ ЗАМЕТКИ  

        Режиссер — по природе своей выскочка. Я сам, я хочу, я знаю как, 

не учите меня, я работал с… называет великие имена.

Нередко режиссер выходит из себя, но быстро возвращается.

Чаще всего коллеги называют его между собой бездарью.

Сценарист — напротив, сдержанный, мудрый, смотрит на все
снисходительно и терпеливо. Какой-никакой, писатель! Пожимает
плечами, морщится и молчит, а потом вдруг что-нибудь такое
скажет и все аплодируют. Кроме режиссера. Он занят.

Оператор — обязательно «кудесник изображения». На всех
студиях, даже самых захудалых, есть поразительно талантливый
оператор. Там так и говорят, зато у нас есть Иванов!
Вы слышали это имя ? Как, вы не знаете Иванова?

А поразительно талантливых режиссеров за редким исключением
нигде нет. Кое-где говорят о просто талантливых, которые еще
себя не показали, но потом еще покажут.

Актеры — это уже неземное. Относятся к ним, как к женщинам,
даже, если это мужчины. Им в первую очередь внимание,
льстивая обходительность и обязательный комфорт в любых
самых тяжелых условиях. Известно, народ капризный, легко
могут сорвать сьемку. Принимая все как должное, актеры
тем не менее ведут себя преувеличено вежливо, пока не напьются
больше обычного. Не все, конечно.

Монтажеры — люди трудолюбивые, аккуратные, как делается
кино знают лучше любого режиссера. Говорят мало. Случается
упрямо настаивают на своем, но не долго. Легко уступают в споре,
работа такая.

Звукооператоры. Их вообще не слышно и не видно. Иногда
выдают себя криком: Тишина! — когда на площадке слишком шумно.

Директор картины — веселый, обаятельный жулик, хотя это не
всегда так. Но бывает.

А бывают не веселые, и не жулики. Хороший директор может достать

то, чего, казалось бы, в этой местности быть не может: лошадей,

танк, наличные деньги. Всегда готов обеспечить съемочную группу

необязательными, но очень нужными вещами, время от времени

устраивая праздники для всех.

К концу работы над фильмом кто-то с кем-то давно не разговаривает
и даже кого-то ненавидит, потому что тот его сильно побил.

После премьеры все радуются успеху, обнимаются, целуются,
выпивают и говорят друг другу теплые слова о своей мечте
поработать вместе снова.

Тофик  Шахвердиев