Режиссер Алена Самсонова, автор нового фильма про знакового театрала Самары рассказала о нелегкой доле документального кино.

Документальное кино — болевая точка культурной жизни Самары. Профессионалов в городе в этой сфере все меньше, финансирования на съемки фильмов по-прежнему не хватает. О существовании лент, кроме кинематографистов, знают лишь зрители отдельных телеканалов да некоторых кинофестивалей. «МК в Самаре» расспросил режиссера, сценариста и драматурга Алёну Самсонову о том, в каком направлении развивается документальное кино, и почему его героями становятся сплошь знаковые личности. Сейчас Алена снимает киноленту «Легенды и мифы Петра Монастырского» про, пожалуй, главную фигуру в истории самарской театральной жизни. 

– Что подвигло вас обратиться к такому нестандартному герою, как Петр Монастырский?

А.С.: Ну, стандартных героев, на мой взгляд, не бывает. Герой – он всегда выбивается из общего строя. Мне Петр Львович интересен, прежде всего, как творческая личность. И в будущем фильме мы не стремимся к тому, чтобы «объять необъятное». Скорее, это будет один из его вероятных кинопортретов, насколько это возможно, правдивый.

В названии картины — «Легенды и мифы Петра Монастырского» — заложен наш подход к раскрытию характера главного героя. Потому что любой творческий человек волей-неволей создает «мифы» о себе и своей жизни, которые, возможно, и не всегда стопроцентно отражают реальность, но, безусловно,  помогают раскрыть секреты его творчества.

Это будет фильм-воспоминание о человеке сложном, но интересном. К тому же, никто не оспорит, что он сыграл огромную роль в истории самарского театра.

В фильм, безусловно, войдут интервью тех людей, которые знали Петра Львовича при жизни, работали с ним. Это, например, актеры Владимир Гальченко и Ольга Шебуева, композитор Марк Левянт.

Также о Петре Львовиче расскажет Борис Кожин, который был редактором его книг, и вдова – Надежда Петровна. Надеюсь, получится такой вернисаж портретов одного человека, потому что каждый из тех, кто с ним общался, видел его своими глазами. Для жены (Надежды Петровны) – это муж, с которым она прожила 30 лет, для актеров – режиссер, который помог проявиться их талантам.

Мне удалось немного лично пообщаться с Монастырским, и мои впечатления тоже найдут свое отражение в фильме.

– Почему, на ваш взгляд, документальное кино в Самаре остается на позициях культурной маргиналии?

А.С.:  Вопрос о том, почему одна область культуры финансируется больше, чем другая, должен быть адресован не тем, кто снимает кино, а тем, кто его финансирует. Мы стараемся быть услышанными, постоянно отправляем заявки на субсидирование фильмов в Министерство культуры России, например. Но оно, как правило, финансирует по большей части московские студии.

Что касается, например, губернских грантов, даже если мы их получаем, для создания полноценного фильма это минимальные деньги. Приходится «выкраивать».

Например, мы вряд ли сможем приобрести интересные киноархивные материалы для фильма о Монастырском в Государственном архиве кинофотодокументов, потому что их стоимость просто не вписывается в нашу смету. Придется обойтись тем, что найдем в Самаре, и бесплатно. А фильм в итоге потеряет…

– Понятно, что сегодня огромную аудиторию документальное кино не собирает, а значит, больших дивидендов от него не дождешься. В такой ситуации пробуете ли вы технологию краудфандинга, позволяющую собрать добровольные пожертвования на проект, и привлекаете ли инвесторов?

А.С.: Краудфандинг на студии мы пока не практиковали, и в ближайшее время вряд ли будем. Для этих технологий нужна всё-таки очень широкая аудитория. Нужно собирать деньги со всей России с помощью интернет-ресурсов, чтобы все получилось. Может быть, в будущем попробуем…

Что касается спонсорских средств, мы их ищем постоянно. У нас, например, есть спонсор, который поддерживает Международный фестиваль «Кино – детям». И без этой поддержки кинофестиваль не смог бы существовать в том масштабе, в котором он проводится сейчас.

А с фильмами бывает по-разному. Случаются заказные картины, причем даже такие, из которых можно сделать «фестивальное кино». И мы, конечно же, беремся за такой проект. Так было, например, с фильмом «Экологические капельки», снятым по заказу университета Наяновой. Это презентационная лента об экологической образовательной программе, которую в итоге мы отправили на конкурс кинофестиваля научно-популярного и образовательного кино «Мир знаний» в Санкт-Петербурге.

– В каких отношениях должны находиться автор и герой документального фильма?

А.С.:  Тут очень важно доверие. Когда я общаюсь с человеком перед камерой, он должен мне доверять. Иначе он или ничего не расскажет, или это будет неправдивый рассказ. Хотя иногда для того, чтобы мысль этого человека прозвучала живо и интересно, приходится провоцировать его на эмоциональное высказывание.

И, конечно же, режиссер до определенной степени должен быть влюблен в своего героя. В 2007 году мы снимали фильм «Неунывающая Катя» про девочку с ДЦП, которая практически не выходит из дома.

Этот ребенок поразил меня своим оптимизмом. От нее можно было просто «подпитываться», настолько сильный и светлый это был человечек.

Мы специально вывезли ее в город, сводили на спектакль в «СамАрт», чтобы увидеть «камерой» те яркие и живые впечатления, которые произвел на неё театр, где она была впервые в жизни. Эта прогулка стала для Кати большим счастьем. И фильм в итоге получился добрый и светлый.

– Самарское документальное кино – явление конспирологическое. О нем, к сожалению, часто знают лишь те, кто его снимает, да их ближний круг. Чем он сейчас живет, этот «неведомый зверь»?

А.С.:  Самарская документалистика живет не так масштабно и глобально, как хотелось бы. Раньше Поволжское отделение Союза кинематографистов включало около десяти городов по всей Волге, все документалисты собирались здесь.

Сюжеты киножурналов «Поволжье» и «Современник» снимались по всей Волге, наши куйбышевские кинематографисты работали в других городах, были какие-то объединяющие сюжеты. Потом, в 1990-е годы, все это раздробилось.

Самарской студии кинохроники сейчас фактически не существует, осталась одна вывеска. Почти все профессиональные кинематографисты Самары работают на студии «Волга-фильм». Многие из них уже в возрасте. А вот молодежи, к сожалению, практически нет…

– Должен ли режиссер-документалист быть политичным: заявлять в фильме политическую позицию, снимать кино про политических деятелей?

А.С.:  По-моему, творческим людям не стоит лезть в политику, потому что они всё принимают близко к сердцу. А политика – дело нечистое. Есть вещи, которыми надо или заниматься глубоко и профессионально, или не заниматься вообще.

Чтобы высказываться объективно и аргументированно относительно политических ситуаций, которые сейчас происходят, необходимо перелопатить кучу информации, отделить «зерна» от «плевел». И при этом понимать, что происходящие события – это одно, а информационный шум вокруг них – совсем другое. Нужна масса времени, большие эмоциональные силы и душевные затраты, чтобы разобраться во всём этом.

– Следите ли вы за жизнью документального кино в России и мире, и существуют ли для вас имена, картины – эстетические ориентиры в этом искусстве?

А.С.: Кумиров и идеалов у меня нет. Но есть документалисты, которые мне интересны, и я всегда буду смотреть то, что они снимают. Многие из них, кстати, были на фестивале «Кино – детям» в этом году. Тот же Вадим Цаликов, Евгения Головня, Олег Штром… А что касается эстетических ориентиров, то в документальном кино они всё-таки обозначены не столь явно, как в игровом кино и в театре.

– Из чего складывается ваше режиссерское кредо?

А.С.: Ну, кредо – это слишком… Скорее, есть какие-то правила, которые я стараюсь соблюдать. Например, фильмом никогда не стоит навязывать зрителю свое категоричное мнение, нужно оставлять пространство для того, чтобы он мог сам для себя что-то додумать, решить, как стоит воспринять те или иные вещи.

Ну, и мне всегда нравится собирать мозаику из интересных «деталей» для создания «целого», потому что порой мелочи как раз помогают интересно дополнить образ человека, если, это, к примеру, фильм-портрет. Это, наверное, чисто женский подход. Есть же такое выражение: «Мужчина видит лес, а женщина – деревья».

Нужно, чтобы у зрителя была возможность «дособирать» картину самому, поскольку так интереснее. Бывают же, например, в фильмах открытые финалы, когда неизвестно, что именно стало с героем. И пусть зритель сам решает, чем закончилась его история.

Издание «МК –Самара»

(пресс-служба Ассоциации документального кино СК России благодарит Алену Самсонову за представленный материал)