О ПРОФЕССИОНАЛИЗМЕ

«Непрофессионализм — это расширение зоны хаоса». Прямо скажем жестковатое заявление. Но если хорошенько вдуматься…

Уверен, те, кто искренне, с болью переживает за состояние нашего сегодняшнего искусства, вопрос о профессионализме неизбежно ставит на одно из самых первых мест среди фундаментальных причин, которые привели к творческому и художественному кризису в литературе, театре, кинопроизводстве. И, слава Богу, говорить об этом уже стали открыто и прямо, хотя еще совсем недавно упоминание о профессионализме, считалось едва ли не моветоном, а то и просто вызывало активное неприятие со стороны тех, кому (будем называть вещи своими именами), понятие подлинного профессионализма мешало жить и считаться без всяких на то оснований творцами, мэтрами, лауреатами бесчисленных фестивалей, конкурсов, смотров, отборов местного, а то и вовсе домашнего уровня. «В эпоху повсеместной победы дилетантизма всякое проявление высокого профессионализма выглядит архаичным и неправдоподобным», — писал о том времени небезызвестный Александр Анатольевич Ширвиндт. Не удержусь, чтобы не процитировать отрывок из статьи известного нашего кинодокументалиста лауреата Государственной премии РФ режиссера Владимира Эвальдовича Эйснера «Точка невозврата»: «Именно в эти годы в наш быт вошли компьютеры, видео, Интернет, мобильные телефоны. Если для работы в кино нужны были знания, то теперь все стало просто. Включи видеокамеру в автоматический режим и снимай… Дилетанты заполнили собой все и стали сами себе режиссерами. Это происходило на всех уровнях. Культурой стал командовать дипломат, армией — мебельщик, медициной — бухгалтер, а сельским хозяйством — врач. Именно тогда в нашем высшем руководстве подобные дилетанты сделали очень простой вывод: «Зачем нам документалистика, хроника? Есть ТВ!» О летописи, об истории не думал никто. Новости каждое утро в эфир выходили, а на следующий день на эту же кассету снимались другие новости. Архив почти не создавался. Таким образом, начиная с 90-х годов, у нас оказался огромный провал в летописи, настоящая «черная дыра». Возможно, это было сделано сознательно. Кому нужны документальные кадры и факты тотального воровства? Их же потом могут предъявить как обвинение».

По роду своей профессии мы не можем не смотреть, не видеть, не оценивать то, что сейчас происходит в нашем кинопроизводстве. Хотя именно в кинодокументалистике сделать это не так просто. Документальное кино сегодня лишено широкого экрана. Просмотры можно организовать только в своей профессиональной среде, хотя до недавнего времени сделать это тоже было очень непросто. Негде, или от случая к случаю. Хотя, если вдуматься, какой рост профессионального мастерства, какая учеба, какой кругозор и понимание сделанного без творческого общения, критики, безжалостной самооценки, споров? В своем недавнем фильме «Иркутская стенка» о знаменитом сообществе известнейших сейчас иркутских писателей, драматургов, поэтов, мне пришлось задавать вопрос: — Как случился этот почти беспрецедентный творческий взрыв молодых творцов, который из провинциальной глубинки стремительно вывел их на вершину общесоюзной и, даже, мировой известности? Ответ был повсеместным и, в

общем-то, очень простым. «Мы начинали работать в тесном творческом содружестве. Мы встречались, спорили, обсуждали, смотрели, подсказывали, предлагали. И не дай Бог, кто-то сделал не так, схалтурил, недотянул. Тогда мы были безжалостны. И никто не обижался. Мы росли в этой атмосфере, — рассказывал один из членов этой «стенки» известный писатель Ким Балков.

Приступая к работе над одним из моих последних проектов в документальном кино, мне пришлось волей-неволей отсмотреть десятки, если не сотни, документальных фильмов, киноочерков, телепередач, снятых на подобную или близкую тему. Увиденное удручало. Удручало небрежностью, информационной манипуляцией, самолюбованием, беспомощностью монтажа, а то просто его отсутствием, топорным, неинтересным, зачастую безграмотным текстом.

Многое из увиденного я бы рискнул назвать «дачными или домашними радостями» из-за нежелания оторваться от лежащего буквально под рукой материала — биографий близких знакомых, разговоров соседей по даче и дому, путешествий по близлежащим окрестностям и коридорам местных органов власти, путаной мозаики из остатков своих старых работ, а то и просто их повторением якобы в «новом» качестве. Оно бы и ладно, почему бы и нет, если бы за всеми этими потугами на творчество открывалось действительно новое качество увиденного, второй, третий планы осмысленного заново, новым взглядом, с новым пониманием, переоценкой, если на то пошло, прошлого, а не напоминало в подавляющем своем количестве «песню арата» — так называют в нашем кинематографическом сообществе принцип отбора материала: «что вижу, то пою». К сожалению, приходится говорить о монотонности небрежно выстроенного действия, об однообразии и поверхностности монтажных приемов, о слабой образности, а то и полном ее отсутствии, о поразительной неинтересности героев и зацикленности на мерзких реалиях нашей жизни.

Из всего увиденного буквально всего три или четыре фильма порадовали настоящим мастерством и профессионализмом, отточенностью и смыслом высокопрофессиональной операторской работы, безукоризненным монтажом, выбором, безусловно интересного всем (а не только тебе любимому) материала, снайперской работой со звуком и текстом. Стоит ли говорить, что авторы, операторы и режиссеры этих фильмов выпускники нашего ВГИКа.

Конечно, можно было бы с «холодным носом» и с вальяжной позиции заинтересованного лишь собственной компетентностью профи с тщательно отрегулированной степенью доброжелательности и снисходительности ограничиться лишь чисто профессиональным разбором достоинств и недостатков просмотренных за последнее время документальных фильмов, если бы не тоскливое и ноющее, как зубная или сердечная боль, чувство неудовлетворенности — нет, скорее, тоскливого сопереживания у постели смертельно больного человека. То и дело задаешь себе ставшие уже риторическими вопросы: как можно начинать картину о чем-то, не изучив все тонкости, все нюансы, все мельчайшие подробности того, о чем ты собрался рассказать? Ведь именно из этих деталей, порой незаметных, складывается общая атмосфера, общее впечатление от увиденного.

Сергей Эйзенштейн как-то сказал: — «Искусство (имея, конечно, в виду кино) это очень просто. Что? Зачем? Как? Если вы ответите себе на все эти три вопроса — сделаете, снимите, напишите, донесете. Пока не будете знать все три ответа — не

приступайте». Уверен, что многие из наших творцов, гордо называющих себя кинематографистами, ни на один из этих вопросов не отвечали да и не смогли бы ответить.

То, что сейчас называют документальным кинопроцессом, вряд ли им является. Дело в том, что подлинное кинопроизводство (а документальное особенно) складывается благодаря особой художественной и смысловой логике. При отсутствии подлинного профессионализма эта логика зачастую полностью отсутствует. «В последние годы мы пребывали в иллюзии о возможности бесконечного качественного и количественного развития, — пишет писатель и публицист, философ Джульетто Кьеза. — А это невозможно. И социально-экономическая модель, в которой мы сегодня живем, к сожалению демонстрирует обратное. Можно быть уверенным — через 20 лет мир ощутимо изменится».

Ассоциация документального кино СК РФ в газете «СК-Новости No 3 (377) 18 марта 2019

Как изменится? К лучшему или к худшему? Почему? Куда мы идем? Все эти вопросы вольно или невольно задает сейчас себе каждый из нас. Я уверен — задает. И мучительно ищет ответ. И тут очень важно правильно понять и решить — что каждый из нас может и должен сделать?

Не только новички, но и опытные мэтры, за плечами которых едва ли не десятки признанных фильмов, начинают на этом общем фоне распада терять лицо, портить руку, становятся косноязычными, а порой чуть ли не безграмотными в своей профессии. И примеров этих все больше и больше. Скажете старость. Но старость это, как правило, мудрость и отточенность мастерства. Осторожность, если на то пошло. Дело, скорее, в другом. В нарастающем разочаровании в профессии, которая мало востребована, теряет пространство и смысл. Почему теряет?.. Невольно задаешь себе вопрос — не мы ли сами виноваты в этом медленном угасании? Постарели, не так стали легки на подъем, в подсознании, как это всегда бывает со временем поселилось вредненькое такое чувство повторяемости и чуть ли не зацикленности, как у чиновников, которые в подавляющем своем большинстве (особенно в культуре) живут не активной созидательной работой, а мероприятиями. От мероприятия до мероприятия. Есть, конечно, и это все. Но не в такой степени, как может показаться на первый и излишне критический взгляд. Совсем не в этом дело. Налицо всеобщий кризис профессионализма. Ставка на потребителя сделала свое дело. Сегодня хорошие, умные, неожиданные идеи просто не нужны. Их боится как потребитель, так и производитель. А отсутствие профессионализма порождает смысловой и творческий инфантилизм, довольство всем, что ты создаешь, нежелание вдуматься, разглядеть, понять, поспорить, искать, неприятие малейшего критического отношения. Довольствуются тем, что произвели, что сняли и кое-как слепили. А душу наверняка точит мысль, что все это никому кроме тебя не нужно. И начинается самообман, сильнейший внутренний комплекс творческой неполноценности. Отсюда неприятие профессионализма, враждебность к сделанному до них, боязнь классики, академизма, школы и профессионализма. Когда заговаривают о профессионализме, они начинают вопить о цензуре. Недаром говорят, что нет более ничтожного, глупого, жалкого, себялюбивого, злопамятного и неблагодарного животного, чем дилетант, а зачастую, просто бездарь среди настоящих профессионалов. Не потому ли редакционные и художественные советы настоящие профессионалы считают сегодня просто санитарно-гигиенической мерой, а вот их противники — цензурой и уничтожением творческой свободы. Свободы от чего? Да все от того же профессионализма.

Нельзя не упомянуть и о том, что часть кинематографического сообщества с перестроечных времен охвачено пандемией презрения к собственной стране, ее истории и народу, который, чувствуя «подлянку» не ходит на такие их фильмы. А их награждают и награждают. Особенно на международных фестивалях и смотрах, сознательно выпячивая на первый план не мастерство и смысл, а политику и, якобы, «смелость». А молодежь, глядя на все это, ориентируется на тупиковое выморочное направление. В безжалостном «молодом реализме» некоторых полупрофессионалов отчетливо видна жестокость, и явно не хватает морали и света. Декларировать в тысячу Бог знает какой раз, что «весь мир бардак», а наша страна наглядный тому пример, настолько не оригинально, что, скорее, свидетельствует о творческой беспомощности или сознательной политической спекуляции, чем о подлинном творческом осмыслении жизни. Вспомните, что писал Андрей Тарковский: «Образ – это впечатление от Истины, на которую Господь позволил взглянуть нам своими слепыми глазами». Дилетант бежит от образа, как черт от ладана. А из непрофессионального, а потому неполноценного, а, зачастую, неумного материала складывается ложная историческая мифология. Из самообмана рождается обман общественный, социальный. И все мы, документалисты, в какой-то степени ответственны за это. Выморочные конструкции вместо реальности, чем особенно грешит дилетантизм, недопустимы. Время безжалостно стирает все, что плохо, небрежно, равнодушно, непрофессионально сделано. Дилетант работает на пустоту. Пустота, в конечном счете, порождает хаос.

Спасение от него лишь в одном — для нас в фильмах, заставляющих думать, плакать и смеяться, в фильмах, которые «берут за душу». Именно такие фильмы настоящее искусство. И создаются они только руками профессионалов. Я бы рискнул еще сказать, что именно такие фильмы восстанавливают связь времен, заставляют гордиться прошлым и надеяться на будущее.

Режиссер Александр Косенков, Новосибирск